— Ладно,— сказал Миша, думая о словах всадника:— «Кто может умереть? Неужели барс?»
После того как отец, догоняя Сергея и незнакомого всадника, скрылся в кустарнике, прошло много времени. Мише надоело сидеть одному. Он спустился с повозки и подбежал к кустарникам, за которыми скрылся отец. Не обнаружив ничего особенного, стал осторожно пробираться глубже. За кустарниками путь мальчику преградила большая черная скала. Миша обогнул ее и вдруг увидел оседланных коней. Немного поодаль толпились люди. Среди них Миша узнал отца. Василий Михайлович стоял на коленях и был чем-то так занят, что даже не поднял головы и не заметил сына. Киргизы, толпившиеся на лужайке, были незнакомы, но они, видимо, узнали сына доктора, приветливо закивали и заулыбались. Вблизи Миша увидел, что отец, закончив бинтовать голову раненого, принялся за его плечо. «Так вот о ком говорил всадник!» — вспомнил Миша. Он подошел к Сергею и тихонько спросил:
— Дядя Сережа, кто это?
Сергей наклонился к самому уху мальчика и прошептал:
— Кадырбай — батыр. Только смотри, Миша, помалкивай. Сболтнешь, отец крепко рассердится на тебя.
Миша не спускал глаз с лежавшего на земле человека. Вот он, защитник угнетенных киргизов, которого боятся царские генералы! У Кадырбая бледное, с желтым отливом, широкое лицо, узкие черные глаза. Тонкие губы плотно сжаты; он крепился, превозмогая боль. Когда отец кончил перевязку, Кадырбай протянул ему руку и по-русски сказал:
— Спасибо, Василь, большое спасибо! Сын это? — и глазами показал на Мишу.
Василий Михайлович оглянулся:
— Мой... Мишка. Увязался за нами.
— Ничего. Мишка молчать будет,— сказал Кадыр-бай. — Настоящий мужчина умеет молчать. — Он улыбнулся Мише, вытащил из-под седла, подложенного под голову, камчу с серебряной насечкой на рукоятке и протянул Мише. — Возьми, Миша, на память! Сам помни, а для остальных забудь друга твоего отца Кадырбая.
Красный от смущения, Миша взял камчу. Он был очень рад дорогому подарку. Когда возвращались к повозке, Василий Михайлович сказал:
— Ну, Мишук, помни: никому ни слова о том, кого видел и что я там делал. Никто не должен об этом знать. А про камчу спросят, скажи, что я тебе ее подарил. Запомнишь?
— На всю жизнь,— ответил Миша.
Отец и Сергей с трудом развернули на узкой дороге повозку и направились обратно. Предварительно они сговорились сделать на Алмединке привал и выкупаться.
— А когда же на охоту? — разочарованно спросил Миша.
