Идем в наступление | страница 2



Тяжелым оказалось для Красной Армии лето 1941 года. И это породило кое у кого неверную оценку наших возможностей, поколебало уверенность в умении управлять войсками...

Пример генерала Кузнецова показывал обратное.

В ту пору я был начальником оперативного отдела штаба 66-го стрелкового корпуса, державшего оборону от Бобруйска до Мозыря. В одну из ночей со стороны неприятеля вышел к нам отряд красноармейцев — тысяча с лишним человек. Оборванные и голодные, но сохранившие оружие, спаянные отличной дисциплиной, они были вполне боеспособны. Людей вывел из окружения Василий Иванович Кузнецов. Меня тогда поразили выдержка [4] и удивительная внутренняя собранность генерала. Спокойно рассказывая о трехсоткилометровом пути отряда по фашистским тылам, Кузнецов был полон такого зажигающего оптимизма, что даже слушателям передался от него заряд бодрости...

Прошло более года, и мне снова предстояла встреча с генералом Кузнецовым.

— Пронесло! — весело крикнул шофер.

Я не сразу понял, о чем речь.

— Про «мессершмитт» говорю. Улетел. Да и кому нужна эта развалюха! — Он похлопал по замасленному черному колесу баранки.

Наша полуторка, подпрыгивая на ухабах, казалось, скрипела всеми своими составными частями. С приближением к Дону все больше ощущалась близость фронта. В селах виднелись следы пожарищ, по обочинам дороги застыли исковерканные машины. Одни казались белыми от осевшей на них многослойной пыли, другие еще сохраняли первоначальный цвет, хотя и были изъедены огнем. Иногда нам встречались санитарные машины и повозки с ранеными. С солдатских лиц еще не сошло беспокойное напряжение. Видимо, люди мысленно были еще там, на передовой.

Невдалеке от кабины вдруг взметнулась султанами земля, послышались взрывы: на дорогу пикировало звено немецких самолетов.

— Придется выйти и переждать, — сердито буркнул шофер.

Мы залегли рядом с полем, на котором красовались подсолнухи. Угнетенные жарой, они низко склонили свои желтые головы, чем-то похожие на маленькие солнца, словно хотели хорошо разглядеть землю...

Подсолнухи, подсолнухи... Было в них что-то от мирной жизни, будившее милые сердцу воспоминания... Рядом рвались бомбы, осыпался песок, пахло гарью, а подсолнухи в такт разрывам сердито качали своими золотыми шапками, будто не одобряя происходящее...

Второй год бушевала война... Этим летом главный удар гитлеровцев был нацелен на юг. Месяца полтора назад фашистским войскам удалось прорвать нашу оборону между Доном и Северским Донцом и выйти в большую излучину Дона. Сложная обстановка создалась для [5] войск Южного фронта, оборонявших Донбасс. По приказу Ставки они стали отходить на рубеж Дона...