Через минуту он вышел, хмурый, кислый, с красными глазами, небритый.
- И черт меня дернул...- начал он и не договорил, скользнув взглядом по аппаратам.- Ого! - воскликнул Власов уже совершенно иным тоном.Скорость сто тридцать километров в час. Ураганная скорость! Направление полета на северо-восток. То, что мы искали! Эврика! - И тут же, вновь нахмурившись, он прибавил: - Рано еще радоваться. Воздушная стихия коварная штука. Посмотрим, что дальше будет... Совсем валюсь от усталости. Пойти, что ли, поспать часок... У меня-то ноченька была! Приходите посмотреть на мою камеру. Вы не только увидите, но и услышите космическую радиацию. Увидите вспышки на экране, услышите, как электроны и нейтроны, прилетевшие из неведомых глубин неба, барабанят, словно град по железной крыше, в пластинку микрофона. Ах...- Он зевнул и замотал головой.- Привык к своей кровати! А тут лезь на эти полати! - Он ушел.
А через четверть часа, облачившись в скафандр, он уже поднимался на верхнюю площадку, держа в руке, как гроздь гигантского винограда, шары-зонды с самопишущими приборами. Он выпустил шары и долго смотрел, как они, быстро уменьшаясь, летят в синеву неба, потом спустился в радиорубку и начал беседовать по радио со своими научными сотрудниками в Слуцке. Он горячился, волновался, хвалил и журил своих помощников. И болезнь и бессонная ночь были забыты...
Солнце заливало коридор гондолы. Внизу клубились тучи. Днем, вероятно, будет гроза. Но "Альфа" выше гроз!..
Ханмурадов побрел в свою каюту, разделся, лег на койку и уснул глубоким сном. Проснулся он только в полдень от звонка, созывавшего в кают-компанию.
Там он узнал хорошие новости. "Альфа" продолжала лететь все в том же направлении и с такой же скоростью. Лаврова к завтраку не вышла: она передавала срочные радиограммы на землю.
- Теперь только бы нам не потерять нашей реки с наступлением ночи, когда оболочка остынет,- волновался Власов.- Надо принять все меры, чтобы удержать "Альфу" на этой высоте!
В час, когда по многолетней привычке Власов ложился в своем Павловске спать, он вновь разворчался, жаловался на грудь, но так и не ложился. Он не открывал глаз от альтиметра, барографа, термометра, поднимал шум и крик, когда "Альфа" снижалась хоть на несколько метров, потрясал кулаками над Бусей, когда он возился у регуляторов. Не доверяя аппаратам, надевал кислородную маску и бежал в легком костюме на крышу "Альфы" к движущемуся анемометру. Ханмурадов на ходу перехватывал Власова и силой заставлял надеть тужурку, шапку и перчатки, Ханмурадов начинал уже любить этого чудака ученого.
