– Пусть ваши духи к себе вас возьмут. Дайте мне свои зеркала.
И я не поняла еще, что сказала она, но уже доставала зеркальце, что всегда носили на поясе, чтобы не украли духи, чтобы не было сглаза. Никому чужому нельзя давать свои зеркала, но мы безропотно отдали их Камке.
И вот, как во сне, видела я: по очереди подзывала она дев, сажала напротив костра и велела смотреть через огонь в зеркало. Мне отчего-то смешно было глядеть, как всматриваются девы, пытаясь найти свое отражение, и лица у них комично серьезны. Сначала Очи – но, не посмотрев долго, она упала в снег, будто заснула. Потом Ак-Дирьи – та и мига не посмотрела, клюнула носом и лежала недвижная. Потом Согдай и Ильдаза – но и с ними то же случилось. А я, подавляя приступы глупого смеха, все смотрела, как они, кувыркнувшись, падают и замирают.
Но тут и меня позвала Камка, мое зеркало уже держала в руках. И что-то испугалось во мне, сжалось. Сквозь расслабленность тела, пелену грез и видений с неожиданной ясностью я вдруг поняла: если взгляну сейчас в зеркало – изменюсь, и никогда уже не быть мне прежней. И все во мне закричало, чтобы не делала этого, – но ноги, мягкие, безвольные, уже несли к костру.
Я села, склонилась, чтобы увидеть зеркало сквозь пламя – и тут краем глаза заметила, как из черноты метнулся ко мне барс. В тот же миг мне удалось разглядеть зеркало, и я поняла, что не мое лицо, а его, барсова, морда смотрит на меня отражением.
И все в тот же миг исчезло, слово сдуло меня невиданной силой ветра.
Все вдруг стало ясно, но сам переход от туманной, сонливой дымки в голове до прозрачности ощущений был болезненным. Я поняла, что сижу на каменной плите, а передо мною – мой ээ. Я разглядывала его лунно-пеструю шкуру и длинный хвост. Вокруг бушевала буря, подобная той, что мы пережили с Очи на суде у царя, воздух крутился на расстоянии вытянутой руки, но не трогал нас. Я не видела ничего, кроме барса, но откуда-то знала, что сижу на узком гольце, а бело-черная круговерть скрывает обрыв.
Скоро ветер стих, все прояснилось, и я увидела, что права: вокруг была пропасть, дно которой терялось, а всюду, насколько хватало глаз, торчали такие же узкие скалы, как та, на которой сидела я.
Ээ сказал: «Ты можешь перемещаться со скалы на скалу».
Ни звука он не произнес, но я его услышала. Меня тут же поразил страх, даже ладони взмокли: я представить себе не могла, как перепрыгну такой обрыв и не сорвусь с узкого камня. Но царь повторил: «Можешь», – и прыгнул первым. Я собралась с духом, вся сжалась, чтобы совершить этот невероятный прыжок, и оттолкнулась.
