Стремясь сдержать натиск советских войск, гитлеровское командование подтягивало к Таганрогу резервы из [48] Донбасса через станцию Волноваха, а из Запорожья — через станцию Пологи. Мы получили задание в течение ночи бомбить станцию Пологи и приостановить движение эшелонов врага.
Экипажи, занимавшие один из классов местной школы, старательно готовились к вылету, прокладывая маршруты, уточняя время, сигналы, средства привода. Мой штурман Зимогляд заболел, и я помогал другим экипажам готовиться к полету. Из соседней комнаты появляется заместитель командира полка майор Хардин и, сочувственно оглядев меня, сообщает, что полетит на моем самолете, только немного позже, когда выпустит в воздух все экипажи.
Я козырнул и вышел на крыльцо школы. Осмотревшись, увидел молодого штурмана лейтенанта Николаева, которого в отличие от Михаила Яковлевича Николаева мы называли Николаев-второй. Он сидел на скамеечке и безучастно смотрел на заснеженные поля.
— Что загрустил?
— А что прикажете делать, когда не берут на боевое задание? За два месяца сделал всего шесть вылетов.
— Эту несправедливость мы сейчас исправим. К полету готов? — спросил я.
— Готов! — встал тот.
— Отлично! Я пойду к майору Хардину.
Вылетели мы часов в десять вечера. Все экипажи в ту ночь бомбили эшелоны на станции Пологи и по всему участку этой железной дороги до Запорожья. Работала и авиация дальнего действия. Станция Запорожье горела. В воздухе висели светящие авиабомбы, била зенитка, на земле взрывались фугаски.
Возбужденный близкими разрывами снарядов, Николаев пытался поделиться со мной своими впечатлениями.
— А бомбы-то не забыл сбросить? — спросил я в шутку.
— Ой, не знаю, — вскрикнул он и замолчал, очевидно, проверяя, не висят ли бомбы.
Я рассмеялся про себя, так как видел разрывы наших бомб, они легли хорошо.
Мы возвращались домой. Уже увидели прожектор, крутивший лучом воронку.
— До аэродрома еще десять минут, — уверенно произнес штурман.
— Тогда давай, веди. Следи за ориентировкой, — сказал я, краем глаза наблюдая, как исчезает где-то сзади приветливый луч прожектора.
Прошло десять минут — аэродрома нет. [49]
— Товарищ командир, мы пролетели наш аэродром десять минут назад, — робко сознался Николаев.
— Главное — вовремя признать свою ошибку и немедленно исправить ее. Давай обратный курс.
Пролетели обратным курсом десять минут — аэродрома нет и в помине. Немного покружив в поисках прожектора, я указал Николаеву на костры, горевшие в ноле, и предупредил, что сяду возле них, а он сбегает и узнает, где мы находимся.
