— Особенно когда возвращаются с гулянки, — подмигнул Корочкин.
— Я не хотел вас обидеть, товарищ сержант, или в чем-либо усомниться, — улыбнулся Николаев.
После этих слов Егоров приободрился и стал внимательно [26] всматриваться в домики и сады показавшегося впереди селения.
— А ведь это наша деревня! Узнаю на расстоянии! — весело крикнул он.
— Молодец, сержант! Вот это ориентировка! — похвалил Егорова мой штурман, тоже обрадовавшийся приближавшимся хатам.
Да, мы подъезжали к своему аэродрому. А в это время стрелок-радист сержант Сирота, о котором шла речь выше, спал на опушке леса близ станции Ирпень.
...Израсходовав в бою патроны, задыхаясь от дыма, сержант успел покинуть самолет, который через несколько минут упал на кроны деревьев.
Изодранный парашют запутался стропами в ветвях. Сирота по стволу спустился на землю. И тут увидел, что кобура расстегнута, а пистолет исчез. Повернувшись спиной к солнцу, он двинулся через заросли. Пройдя сотню шагов, заметил на земле тускло поблескивавший предмет. «Неужели?!» — мелькнула радостная догадка. Бросился к предмету и увидел свой слегка припорошенный песком ТТ. Еще раз оглядевшись, сержант зашагал дальше, стараясь, чтобы солнце все время светило в спину. И это была ошибка. Он надеялся выйти на восток, к своим, а вместо этого оказался у позиций, занятых врагом.
Дождавшись ночи, стрелок-радист выбрался из укрытия и понял, что находится в расположении немецкой танковой части. Крепко зажав в руке пистолет, он хотел повернуть назад, чтобы скорее удалиться от опасного места. Но позади неожиданно раздалось: «Вер ист да?» Обернулся на голос и оказался нос к носу с фашистом. Раздумывать было некогда. Сирота изо всех сил ударил его пистолетом по голове. Немец рухнул ничком, а сержант повесил на грудь немецкий автомат, прикрепил к поясу длинный тесак в ножнах, забрал полевую сумку с документами и, уже не испытывая страха, отправился в путь.
Дорога к своим оказалась для Сироты нелегкой: все-таки подвела ориентировка. Только к концу третьего дня измученный сержант добрался до опушки леса в районе станции Ирпень. Убедившись, что вышел к своим, он бросил на землю полевую сумку, растянулся рядом и мгновенно заснул. Здесь его обнаружили проходившие мимо ополченцы и доставили в комендатуру.
Возвратившись в часть, Алексей Сирота до конца войны много раз летал и в моем экипаже, и в экипажах других летчиков. [27]
Будем летать и ночью!
Мы с Корочкиным рассказали командиру и комиссару о своих неудачах и злоключениях в последнем полете.
