— Куда смотришь? Бей фашистскую гадюку!
— Да это же наш истребитель, — ответил стрелок-радист. — Я ему подаю сигналы «Мы — свои», а он нахально подходит почти вплотную и стреляет.
— Подпусти поближе и бей наверняка! Истребитель, видимо, был захвачен фрицами. Сбить его надо любой ценой!
Через одну-две минуты снова застрочил пулемет Трифонова.
— Командир, есть! — крикнул он. — Угодил прямо в мотор...
На подходе к Житомиру я вынужден был выключить левый мотор — в нем резко, скачками, стала расти температура воды и масла. С трудом дотянули до аэродрома. Техники принялись за ремонт.
Поздно вечером теперь уже комиссар полка Фадеев собрал открытое партийное собрание полка.
— Товарищи, — начал он взволнованно. — Над столицей Советской Украины — Киевом нависла опасность. Враг [18] прорвался через боевые порядки советских войск в районе Житомира, его механизированные части движутся по шоссе к Коростышеву. Красная Армия сдерживает этот натиск, но силы неравны, и мы вынуждены отходить в направлении Фастова и Киева... Нашим наземным войскам нужна помощь с воздуха. Нужна безотлагательно. Им необходимо закрепиться на местности, иначе враг может выйти к окраинам Киева. Опасность огромная. Завтра с рассветом вылетаем в бой. Командиров прошу разъяснить всем летчикам и техникам сложность и серьезность задачи. Мы должны, понимаете, должны разгромить и остановить передовые отряды фашистов... Уверен, что примером для остальных будут действия коммунистов и комсомольцев.
С короткими, но выразительными речами выступили коммунисты — командиры звеньев Матвеев, Корочкин, Барышников, командир эскадрильи Шабашев, техник звена Шаповалов. Они заверили командование, что не пощадят своей жизни, чтобы образцово выполнить любое сложное и опасное задание.
С восходом солнца шесть наших звеньев взлетели друг за другом и взяли курс на Житомир и Коростышев. Звенья вели командир полка Пушкарев, его заместитель Головин, командиры эскадрилий Шабашев, Рассказов и комиссар эскадрильи Козявин.
Мы выполнили свою задачу: разгромили вражескую автоколонну, оставив на дороге груды разбитой техники и сотни трупов...
Вернувшись домой, я решил немного поразмяться в ожидании заправки и подвески бомб. На душе было грустно: я знал, что после выполнения очередного задания приземлюсь уже на другом аэродроме, за Днепром. Забравшись в кабину, сказал об этом технику Шаповалову.
— Я уже слышал. Нам приказано приготовиться к перебазированию, — ответил он.
