Да-да, и француза Он тоже встретил. Француз гулял. Француз сказал: Как, это Ты? Как мило! Потом француз пошел гулять дальше.
Да-да, ещё Он встретил строителя из Молдавии. Его спросили фарисеи, не два ли строителя тут стоят рядом, на что Он отвечал: "Да подавитесь вы вашими строителями, мы тут с Сашкой Попеску посерьезнее проблемы решаем. Вот, не хватает нам полтора рубля на триста семьдесят пять миллилитров водки, а кто додаст? Есть ли человек такой? То-то и оно-то!"
Да-да, когда Он проходил из Галилеи в Южное Бутово, случилось с Ним неудобство. Казалось бы, милиция рядом не шастала, и если бы только не какая-то бдительная чернокнижница, читавшая Маринину в подлиннике ночью посреди парка, никто не заметил бы неудобства Его. А так Его отволокли в милицейский участок и штраф наложили и много заушали за справление своих нужд в общественном месте, коим de facto признали ночной парк Южного Бутова.
Да-да, встретил Он и англичанина. Но англичанин неясно пробормотал слова Писания и сделал вид, что лично с Ним не знаком, а читал только Его fiction story.
Да-да, не мог Он не встретить и индуса. Но тот был сидючи на слоне и преисполнен буддистскими размышлениями о смысле всего сущего. Потому Он долго шел за индусом, посылая ему вслед попеременно панегирики и проклятия. Но индус Его так и не заметил. А слон время от времени какал, что тоже не способствовало осмысленному диалогу.
Да-да, когда Он явился к Марии-матери, у которой был прописан, она была уже пожилая, около пятидесяти лет. И сказал Он ей: ну? И достала она бутылочку граммов в двести пятьдесят, и великий был праздник, который и поныне отмечается на всей Руси как Водочный Спас.
Да-да, в Галилее Он был уважаемым человеком. Но когда попал в Москву, то обнаружил, что слезам Сына человеческого здесь не верят. Вот тебе и вот. Будь после этого Сыном человеческим! Тогда уж не живи в Москве!
Да-да, однажды с Ним случилось и такое. Он взял в супермаркете банку сгущенного молока и не оплатил её, поскольку одел новую плащаницу, а кредитная карточка осталась в другой. Но за кассой сидел Понтий Пилат и как раз умывал руки, так что в тот раз Ему удалось уйти безнаказанно.
Да-да, когда вошел Он в Галилею с Западного берега реки Иордан, его на блок-посте спросили: А чего это ты сюда вошел? Не хочешь ли Ты учинить нового акта терроризма? И не пропустили Его, и ушел Он в великой печали, ибо действительно собирался совершить акт: изгнать торговцев из какого-нибудь храма. Но Он выпил водки "Кеглевич", и забыл про храм и про торговцев и стал всех заушать и вообще повел себя крайне разнузданно, чего от Него никак не ожидали.