Писать книги я во многом научился благодаря ежедневным пробежкам. В основе лежит практическое переживание – естественное и физиологичное. Как долго я выдержу? Насколько жестко смогу себя подгонять? Сколько времени мне нужно, чтобы полноценно отдохнуть, и с какого момента отдых уже во вред? Где кончается адекватная верность себе и начинается неадекватная зашоренность? Сколько внимания следует уделять окружающему миру и как глубоко стоит погружаться в мир внутренний? В какой степени верить себе? Насколько себе не доверять? Я знаю, что если бы тогда, когда я стал писателем, я не стал еще и бегуном, мои книги были бы совсем другими. В чем именно? Не могу сказать. Но разница была бы заметная, поверьте.
В любом случае, я очень рад, что все эти годы продолжаю бегать. Почему? Да потому, что мне самому нравится то, что я пишу. Я с нетерпением жду, что же у меня получится в следующий раз. Будучи писателем с ограниченными возможностями и к тому же человеком несовершенным, сотканным из противоречий, я могу считать это радостное чувство предвкушения настоящим достижением. И даже в некотором роде чудом, хотя, возможно, слово «чудо» здесь не совсем подходит. И если всем этим я обязан ежедневному бегу, то я, само собой, тем более должен быть ему благодарен.
Над бегунами часто посмеиваются, мол, эти на многое готовы, лишь бы жить подольше, но я думаю, что большинство людей бегают вовсе не поэтому. Им важно не продлить свою жизнь, а улучшить ее качество. Если уж тратить годы, так хотя бы интересно и полноценно, имея какую-то цель, а не блуждая в тумане. И как мне кажется, бег может здорово в этом помочь. Нужно достичь своего индивидуального предела – в этом суть бега. Но это еще и метафора жизни (а для меня и писательского труда). И я думаю, многие бегуны в этом со мной согласятся.
Иногда я хожу в спортзал неподалеку от моего токийского офиса. Разминаюсь там, если можно так выразиться, с посторонней помощью – в том смысле, что инструктор помогает мне разминать мышцы, которые я не могу расслабить самостоятельно. Из-за интенсивных тренировок некоторые мышцы у меня скованы, то есть непроизвольно напряжены, и если их как следует не размять, то я рассыплюсь на куски, так и не дотянув до марафона. Подгонять себя, доходить до предела – это важно, но бессмысленно шагнуть за него – значит потерять все.
Инструктор – молодая женщина, но силы ей не занимать. То, что она со мной проделывает, очень – можно даже сказать, неимоверно – больно. После этого получасового массажа-разминки я напоминаю взмыленную лошадь. От пота одежда промокает до самых трусов. «Ну, вы даете! – всякий раз изумленно говорит мне она. – И как это вы доводите свои мышцы до такого, еще чуть-чуть – и судорога. Другой бы на вашем месте давным-давно обратился к специалисту. Не понимаю, как вы вообще умудряетесь что-то делать в таком виде».
