Тысяча метров…
Вокзал медленно придвигается… На запасных путях длинные вереницы вагонов… маневрирующий паровоз… большие лагерные бараки… А вон там – огромные, круглые, накрытые белым дымом навесы для локомотивов… Отличная мишень!
Сбросить бомбы?… Нет, надо выждать еще несколько секунд: дует сильный встречный ветер… Может быть, теперь?… Нет, еще рано… Теперь можно…
Бух! бух!
Я перегибаюсь через борт.
Браво! Обе бомбы попали как следует… Одна угодила в самое нутро большого барачного лагеря, а другая упала в гущу вагонов. Браво!…
А теперь опять вверх!
– Полный газ! – кричу я Энгману.
Ах, как медленно мы поднимаемся… Проклятый северный ветер! Я чуть не скрежещу зубами от злости, что не могу подстегнуть самолет, как лошадь кнутом…
Проходит несколько мучительно тяжелых минут…
Мы все еще над городом!… Мне кажется, что охваченная бессильной ненавистью толпа, грозящая нам, там, внизу, яростно стиснутыми кулаками, как будто цепляется за наши крылья и не пускает нас вверх… Это обманчивое ощущение болезненно отражается в моем мозгу… Боже, как медленно мы ползем к северу… Уф! наконец-то мы перелетели через Аврель, все время упорно борясь с вихрем, который то и дело отбрасывает нас назад с силой рассвирепевшего быка…
Я еще раз осматриваюсь. Из бараков валит густой черный дым, как будто там горит. Жаль, что еще слишком темно для фотосъемки…
Вдруг я вздрагиваю… Что такое? Энгман остановил мотор… Я быстро озираюсь кругом… Что случилось?… В зеркале Энгман, широко осклабившись, указывает мне вверх и растопыривает сжатый кулак: огонь зенитных орудий!
Я слежу взглядом за его протянутой рукой: высоко вверху, в море дыма, гранаты и шрапнели рвутся одна за другой. Похоже на вспышки карманных фонарей и даже на фейерверк. Так… Я соображаю… Необходимо, прежде всего, оставить французов в приятном заблуждении, что их снаряды попадают удовлетворительно.
– Вираж вправо! – командую я Энгману, хлопнув его по правому плечу.
Так… правильно… Дымки от разрывов послушно следуют за нами, но каждый раз на тысячу метров выше… Я и Энгман иронически усмехаемся друг другу в зеркале…
Однако… не все идет гладко… Ведь, как только мы сбросили бомбы, в авио-эскадрильях противника забили тревогу, и первые аппараты, вероятно, уже отстартовали. Конечно, при мутном свете раннего утра им трудно было обнаружить нас, но теперь, когда вереница пушистых облачков отчетливо указывает им путь, мы должны приготовиться к неприятным сюрпризам, – сегодня неприятным вдвойне при таком упорном встречном ветре…
