Выражение ее лица стало суровым, и я почувствовала, как ослабевает тяжкий груз горя. Как хорошо, что у меня есть Куки! Подмигнув ей, я вышла из офиса. Нужно было подготовиться к сегодняшнему вечеру.
Но первым пунктом в списке дел был дядя Боб.
* * *
Проходя по стоянке к моему дому, я взяла у какого-то бездомного с морщинистой кожей и без нескольких зубов карточку, на которой было написано «ЖИВИ СВОБОДНО ИЛИ УМРИ». Взамен ссыпала ему всю оставшуюся мелочь. Дом был моим в прямом смысле слова. Его купил мне Рейес. Понятия не имею, что делать с многоквартирным домом, но мысль о том, что он принадлежит мне, приятно грела душу.
— Ты не будешь играть в карты, — заявил Рейес, все еще шагающий за мной.
— Еще как буду.
Меня обступило жаром разрастающегося в нем гнева. Обжигающим, раскаленным добела жаром. Я развернулась к нему лицом:
— Да в чем, блин, проблема?
Он не остановился, пока не оказался в паре сантиметров от меня.
— В тебе. Ты как будто специально ищешь самые хреновые, самые опасные ситуации, а потом не задумываясь лезешь на рожон.
— Я очень даже задумываюсь. — Я отвернулась и снова пошла к дому. — Иногда даже не один раз, а два или три.
Я и двух шагов не успела сделать, как он схватил меня за руку.
— Это не смешно.
Демонстративно уставившись на его руку, я снова посмотрела ему в глаза:
— Верно, не смешно.
Он отпустил меня.
— Нельзя спасать направо и налево каждую отчаявшуюся душу, Датч. — Когда я снова глянула на дом, Рейес преградил мне путь. — В конце концов тебя убьют, а я застряну здесь в одиночестве, потому что влюблен в воплощение чуткости и сочувствия, готовое рискнуть жизнью ради первого встречного, лишь бы не прислушиваться ко мне.
Я переступила с ноги на ногу и подбоченилась.
— Ты в меня влюблен?
Он шагнул ближе и положил ладонь мне на бедро.
— А то ты не знаешь.
— Знаю. Но этот яростный жар сожрет тебя живьем.
Пристально глядя на меня, Рейес облизнулся.
— А может, у меня температура поднялась.
Меня обуяла тревога. Я коснулась его лба. Он был обжигающе горячим. Но ведь он всегда такой, разве нет?
Рейес и сам прижал руку ко лбу.
— Вот видишь? Наверное, меня нужно обтереть губкой, — сказал он игривым тоном.
Ухмылка, игравшая на его губах, была невозможно сексуальной, но я начинала всерьез волноваться и снова потрогала его лоб.
— Ты как будто и правда горишь.
— С тех пор как тебя увидел.
Тут я не удержалась и рассмеялась.
— А теперь серьезно, Рейес. Как ты себя чувствуешь?
— Плохо, когда тебя нет рядом.
