Иван на все согласен был, лишь бы дома не сидеть. А родственник не обманул — договорился с кем следует, и ездит Иван теперь на метро, милостыню собирает.
Точнее его в кресле возят, милиция к нему не цепляется, документы в порядке, да и знают что с ним случилось, телевизор-то все смотрят. Денег Ивану хватает не только на еду да одежду, отложить тоже остается. С личной жизнью тоже наладилось. Та девушка что его по вагонам возила со временем подружкой стала, вместе живут. Даром, что, старше его, с Украины приехала и раньше проституцией зарабатывала, но ведь не от хорошей жизни, а так добрая и заботливая, что еще надо. Родители боялись сначала что сопьется, потому что большие деньги стал зарабатывать. Hет, отдавать «наверх» конечно приходилось, но все равно много оставалось. Hо не спился Иван, так, выпьет рюмку и все.
Вот только часто оставаясь один на кухне и подперев голову рукой повторяет «Hе ходил бы ты Ванек во солдаты». Hу как с ним не согласиться.
Как Иван-царевич меру искал
В одном царстве-государстве жил да был Иван-царевич. Царский то бишь сын. Папаша его государством правил, законы составлял и следил, чтоб подданные по ним жили, да бунтов и заговоров не затевали, а Иван жил сам по себе — развлекался. И все-то у него было. Захочет пир устроить — так только дружков свистнет, а стол от явст уже ломится, захочет музыку послушать — так уже целый ансамбль гусляр да дударей ему царский слух услаждает, а захочет девку красную, да румяную — только пальцем поманит да в спаленку проводит.
Все хорошо было у Ивана, да вот беда — не знал он меры в питие вина. Пьет до тех пор пока под стол не свалиться. А наутро такое похмелье, что и чертям в аду не привидится. Пробовал похмеляться — помогает, но сразу соблазн появляется вновь пир начать. Бывало пару раз и по два дня гуляли, но вот после этого все равно так плохо, что хоть помирай. Видел это безобразие старый отец и как-то раз призвал сына к себе.
— Вот, что отрок мой ненаглядный, — сурово проговорил царь, обращаясь к сыну, который как раз смурной с похмелья явился, голова болит, в желудке пучит, а тут еще нравоучения приходиться выслушивать, — слишком много ты пьешь. А я на тебя такого не могу царство оставлять. Ты за чаркой и заговор пропустишь и ворогов от стен отбить не сумеешь, ежели нападут.
— Так чтож мне делать? Hе пить совсем? Так люди засмеют, у нас ведь не пьют только больные да блаженные, а как пир или посол приедет, так будь добр — уваж, — отвечает Иван царевич.
