Съ тѣхъ поръ онъ не могъ спокойно смотрѣть на воду, была ли то рѣка, озеро или даже прудъ. Онъ старался скрывать страхъ свой, но безуспѣшно, такъ какъ для всѣхъ замѣтно было, что онъ никогда не катался на лодкѣ, не купался и не переѣзжалъ въ бродъ черезъ рѣку, какъ бы мала она ни была, — и это продолжалось до четырнадцатилѣтняго возраста. Въ эти лѣта онъ освободился отъ своего страха слѣдующимъ образомъ.
Князь Борисъ Алексѣевичъ Голицынъ, занимавшій при Петрѣ.мѣсто дядьки, предложилъ ему позабавиться псовою охотою. Парь не любилъ вообще никакой охоты, но изъ уваженія къ князю согласился на его просьбу. Во время охоты князь, желая уничтожить въ молодомъ царѣ боязнь воды, съ намѣреніемъ завелъ его къ берегамъ рѣки Истры. Петръ, увидя рѣку, остановилъ коня.
— Куда ты завелъ меня? — спросилъ онъ съ огорченнымъ видомъ.
— Къ рѣкѣ, — отвѣчалъ князь. — Ваше величество видите, сколь утомились лошади и запылились охотники, такъ нужно лошадямъ дать отдохнуть и прохладиться, а людямъ вымыться. Родитель твой, — заключилъ князь, — часто сіе дѣлывалъ и въ сей рѣчкѣ самъ купывался[9].
И, не дожидаясь отвѣта, Голицынъ сталъ переправляться въ бродъ черезъ рѣчку. Между тѣмъ остальные охотники, которымъ уже былъ раньше данъ приказъ объ этомъ, раздѣлись и стали купаться.
Петръ сначала на все это досадовалъ, но, видя, что князь уже переѣхалъ черезъ рѣчку и съ другого берега зоветъ его къ себѣ, постыдился показать, что боится воды, и, сдѣлавъ надъ собою усиліе, рѣшился въѣхать въ рѣчку и переѣхалъ ее. Всѣ, бывшіе при этомъ, зная страхъ его, обрадовались, да и самъ Петръ почувствовалъ отъ этого переѣзда нѣкоторое удовольствіе.
Съ тѣхъ поръ страхъ его къ водѣ мало-помалу пропалъ и замѣнился, наоборотъ, очень скоро необыкновенною любовью къ мореплаванію.
IV.
Дѣдушка русскаго флота.
Началомъ страсти къ мореплаванію, по признанію самого Петра, послужило слѣдующее обстоятельство.
Въ началѣ мая 1688 года Петръ былъ въ селѣ Измайловѣ. Здѣсь, осматривая по великой своей любознательности лежащій на льняномъ дворѣ, по амбарамъ, разный брошенный хламъ, принадлежавшій дѣду его, Никитѣ Ивановичу Романову, онъ увидѣлъ одно судно, построенное невиданнымъ для него образомъ. Петръ разсматривалъ его съ крайнимъ любопытствомъ и спросилъ сопровождавшаго его учителя геометріи и фортификаціи, голландца Франца Тиммермана, что бы это было за судно? И узналъ, что это англійскій ботъ, употребляемый на морѣ при корабляхъ, и что на немъ можно ѣздить на парусахъ не только по вѣтру, но и противъ вѣтра. Любознательный государь желалъ бы въ ту же минуту сдѣлать тому опытъ, но ботъ былъ ветхъ и неисправенъ. Тогда Петръ спросилъ Тиммермана: можно ли найти такого мастера, который бы его исправилъ? По счастію, былъ отысканъ въ Нѣмецкой слободѣ корабельный плотникъ, голландецъ Карштенъ (Христіанъ) Брантъ; онъ былъ вызванъ въ Россію еще при царѣ Алексѣѣ Михайловичѣ и работалъ тогда при постройкѣ перваго русскаго корабля «Орелъ»
