Говорить о М. Н. Ермоловой -- это значит повторять то, что десятками лет о ней говорилось и писалось,-- кто в России не знаком с этим именем? О ней написаны целые книги; исключительный успех всего Малого театра связан с именем М. Н. Ермоловой, артистки исключительно громадного таланта и редкой скромности.
И. Никулину я застал на склоне ее карьеры. Амплуа ее было уже занято тоже талантливой Е. К. Лешковской, которая в начале моей службы в театре была в расцвете своего дарования: между прочим, она замечательно играла Глафиру в "Волках и овцах", не совсем так, как роль эту исполняла когда-то Савина, но не менее хорошо в своем роде. Умела она разыграть и пустенькую пьесу не хуже М. Г. Савиной, и злосчастный "Пустоцвет" Персияниновой исполняла поразительно, заставляя забывать о всех недостатках этой пьесы, столь нашумевшей в свое время в Петербурге из-за савинского инцидента.
Я часто говорил А. И. Южину:
-- Скучно у вас в Малом театре, а скуку публика не переносит и не прощает. У нас в Александрийском театре много недостатков, но бывает часто оживленно. Другой раз все переругаются, подают в отставку, друг с другом не здороваются, приходят ко мне жаловаться: кто на режиссеров, кто на управляющего труппой, кто на премьеров, кто на чиновников конторы. Поминутно инциденты, но жизнь бьет ключом.
А инцидентов в Александрийском театре происходило немало.
Мне припоминается, например, как Дарский, выведенный из терпения придирками и капризами Савиной, на одной из репетиций швырнул в ее сторону столом с горящей лампой и крикнул при этом:
-- Тридцать лет театр жил под юбкой, и не нашлось ни одного порядочного человека, чтобы возмутиться этим! А в кулисах кто-то громко прибавил:
-- Давно бы так!
Савина так была этим поражена, что даже не жаловалась.
Юрьев и археолог Чичагов подавали в отставку из-за эполет Фердинанда в пьесе "Коварство и любовь".
Корвин-Круковский одной из наших премьерш сказал, что она ворона в павлиньих перьях.
П. П. Гнедича одна из поклонниц Савиной, как я уже рассказывал, обещала убить и отчего-то по выходе его из театра, а не при входе, и т. д. и т. д.
В Александринском театре не хватало времени скучать!.. Рядом с самой левой постановкой Мейерхольда "У царских врат" Кнута Гамсуна, в которой все актеры играли по-новому, Давыдов и Варламов прекрасно играли "Горячее сердце" Островского и совсем по-старому, несмотря на то что постановка была новатора Санина. В Александрийском театре всем было место, и новым и старым, одни другим не мешали, а спорили с пеной у рта, и хоть в отставку подавали, но все оставались на местах.
