Ощущение полной достоверности рассказа не покидает читателя. И ощущение это необманчивое. Все, о чем сообщает мемуарист, в свое время было записано на страницах его объемистого дневника, который Велся почти двадцать лет подряд: от начала и до конца управления театрами. Дневник Теляковского--пятьдесят толстых переплетенных тетрадей --- хранится в Москве, в Центральном театральном музее имени А. А. Бахрушина и вместе с другими бумагами составляет внушительный личный архивный фонд В. А. Теляковского, Он и лег в основу мемуарных произведений Теляковского, придав документальную достоверность беседе автора с читателем.
Книга тесно населена лицами разными, непохожими. Тут и большие мастера театра: актеры, режиссеры, художники, драматурги. Тут театральная публика. Зрительные залы Москвы и Петербурга показаны в их своеобразных особенностях, преобладающих вкусах, сословных предпочтениях. Одно дело--блестящая великосветская публика французских спектаклей в Михайловском театре, и совсем другое дело -- купеческая и разночинная толпа в Малом театре на представлении отечественной комедии. Одно дело -- зрительный зал в парадные табельные дни, с "брильянтовым рядом" лож бельэтажа, и совсем другое дело -- Тот же зал во времена грозных событий первой русской революции, когда рокочет партер и неистовствуют студенческие "верхи".
Теляковскому достало такта не выдавать себя задним числом за борца с самодержавием. Он не скрывает, что его не восхищали ни митинги в зрительном зале, ни сходки забастовщиков за кулисами.
События эти изложены в очерке "Императорские театры и 1905 год" сильно отличающемся от других произведений настоящего сборника, потому что очерк этот более всех тождествен дневниковым записям, рассказ ведется день за днем, тогда как все остальное представляет собой позднейшее беллетризованное обобщение дневниковых заметок.
Далекий от понимания подлинного смысла совершающихся на его глазах событий первой русской революции, мемуарист в ряде случаев произвольно смещает пропорции. Непомерное значение он придает весьма куцей по своей программе забастовке петербургской балетной труппы, а пугающие его революционные настроения зрительного зала готов приравнять к "скандалам". Именно так рассматривает он смелое выступление Шаляпина в московском Большом театре, когда зрительный зал по призыву певца подхватил припев "Дубинушки". Мемуарист недвусмысленно признается, что больше всего стремился в те исторические дни охранять "порядок", предотвращать "беспорядки" в императорских театрах. Теляковский отложил постановку "Антигоны" Софокла в Александрийском театре. опасаясь революционной демонстрации молодежи. Весть о намерении студентов устроить на одном из утренников в Александрийском театре митинг с пением "Марсельезы" он комментирует в бюрократически-охранительном духе: "Насколько слух этот был верен, сказать трудно, но так как на утренниках бывает много детей, то переполох произойти может большой". Рассуждая так, Теляковский не раз обращался за помощью к полиции. "Я отправился опять,-- пишет он в одном месте,-- к градоначальнику генералу Дедюлину, чтобы обсудить с ним, какие меры он может предложить дирекции, чтобы оградить театры от скандалов". В этом смысле позиция Теляковского как участника описываемых событий рисуется достаточно определенно.
