Э. Ф. Направник очень не любил М. М. Иванова и со своим независимым характером, совершенно чуждым всякой тени рекламы, с Ивановым совершенно не считался. [79] А в то же время такой богатый и знатный меценат, как граф А. Д. Шереметев, устраивавший со своим оркестром концерты, очень с Ивановым считался.
Чтобы перечислить хотя бы вкратце явно тенденциозные, лживые и несправедливые статьи М. М. Иванова, надо исписать сотни страниц. Особенно презирал он все мало-мальски даровитое и выдающееся, в частности не переносил и Шаляпина. В рецензии своей о концерте его в ноябре 1903 года он писал: "Шаляпину вообще мало удается кантилена; приобрел Шаляпин известность более в ролях иронического характера".
Отсюда надо, вероятно, заключить, что роли Шаляпина в Юдифь", "Борис Годунов", "Русалка", "Псковитянка", "Хованщина", "Жизнь за царя", "Лакме", "Мефистофель", "Фауст",-- а это его лучшие роли,-- иронического характера. И это пишет музыкальный, оперный критик.
В рецензии о Рахманинове, дирижировавшем по моему приглашению "Пиковую даму" в феврале 1912 года в Мариинском театре, М. М. Иванов говорит, что Рахманинов самый заурядный дирижер, каких много, и если бы не возвышенные цены, никто бы и не заметил, что в оркестре сидит Рахманинов, которого вообще-то хватило лишь на первые две картины оперы, затем уже пошло серое исполнение. В этом роде написана вся рецензия.
Но, кроме всего этого, была и более сочная черта у нововременского критика, черта, о которой писал Д. Философов, а именно -- донос.
Иванов пишет: "Удивляюсь, как В. А. Теляковский решился допустить гастроли г. Рахманинова, когда этот последний в год освободительного движения подписал требование автономии императорских театров". Это уже пахнет жандармом.
В заключение по поводу критиков "Нового времени" скажу, что сам Суворин иногда был способен написать и похвалу художественной постановке в императорских театрах, если он ее видел. Такова была его заметка после посещения генеральной репетиции "Псковитянки" с Шаляпиным.
Правда, о генеральных репетициях писать вообще не полагалось -- это знали все приглашаемые. Суворину же так эта постановка понравилась, что он захотел написать заметку. Желая быть относительно дирекции корректным, он телеграфировал о своем намерении Гнедичу, прося его испросить у меня разрешение. Я, конечно, разрешил, и 27 октября 1903 года в "Новом времени" появилась статья, в которой, между прочим, говорится:
