Дьячков говорил правду. Ее можно было отвергнуть либо принять. Отвергнуть: - сдаться, живым схоронить себя; принять - драться до последнего, идти на все, через не могу, за пределы человеческих возможностей. А сумею ли я так? Если бы знать, что целы глаза… Все можно перенести, только не слепоту. Ну, куда я гожусь незрячий, как выберусь таким из плена?
Я поделился своими сомнениями.
- Рано отходную поешь, Серафим. Наберись терпения, дождись, когда спадет опухоль, и тогда делай выводы. Наш хирург, например, убежден, что глаза у тебя не пострадали.
На Божко Михаил сослался наобум, чтобы поддержать меня. Но вскоре медики действительно подтвердили доброе предположение моего друга.
В Симферополе остались два известных врача - доктор Арутюнянц и профессор Саркисов, не успевшие эвакуироваться из города. Среди пленных бойцов было несколько раненых, нуждавшихся в сложных операциях. Наш хирург не решался делать их сам и обратился за помощью к Арутюнянцу и Саркисову. Каким-то образом он сумел договориться с гитлеровцами, и врачей пропустили в лагерь. Операции прошли успешно, бойцы остались живы.
Саркисов внимательно осмотрел и меня.
- Превосходно, молодой человек, - спокойно произнес он. - Сойдет опухоль - вновь станете зрячим.
Счастью моему не было границ. Но, уже находясь за дверью, я случайно услышал, как профессор сказал нашему хирургу:
- Страшная штука эта жизнь. Случается мы не дорожим ею, когда она прекрасна, и цепляемся за нее, когда становится невыносимой. У этого молодого человека мало шансов выжить в таких условиях… [32]
Профессор замолчал, а я подумал, что теперь наверняка вытяну. Ведь я буду видеть!
Состояние радостной приподнятости не покидало меня несколько дней. Лагерный повар, доносчик Яшка, заметив мое настроение, как-то спросил:
- Что такой веселый? Домой, что ли, собрался?
- Почему домой! - удивился я.
- Не слышал разве? Немцы скоро всех пленных по домам распустят, землю дадут. Сами станем хозяйничать. Тогда заживем!
«Чего захотел, кулацкое отродье!» - подумал я и зло сказал:
- По полтора метра вглубь, а то и меньше - это все, что мы получим.
- Ну, ты! Комиссар какой выискался! - крикнул Яшка. - Не очень храбрись, а то быстрее всех заработаешь полтора метра!
Он ушел.
А мне так захотелось взглянуть на этого подонка, что я не стерпел и двумя пальцами сильно потянул вверх веко левого глаза. И увидел!
Увидел проем двери и спину удалявшегося Яшки.
В анатомическом музее
В канун 1942 года нас вышвырнули из здания медицинского института и разместили в помещении анатомического музея. Гитлеровцы срочно освобождали все крупные строения под госпитали для своих раненых.
