- Нет. А величать меня надо товарищем.
Замялся солдат:
- Какие тут товарищи? Я беспартийный, рядовой, охраняю коммуниста и главного комиссара. Охраняю до суда, как приказано…
- Не будут меня судить! - убежденно сказал Баранов. [48] - Не меня - предателя Гольцева ждет суровая кара. Запомните это, товарищ красноармеец.
- И я так думал, когда слушал вас на митинге в Куриловском. А Гольцев повернул дышло, и эвон как вышло…
- Еще не вышло! Я из двух тюрем - питерской и казанской - ушел. От двух охранок - русской и румынской - бежал. В Питере, на Первомайской демонстрации, пуля только царапнула, на фронтах смерть миловала. Какой может быть надо мной честный революционный суд? Если убьют, так по-злодейски, как убили Линдова. Знаешь, солдат, кто такой Линдов?
- Теперь никто, прах… Да и при жизни мне лично не знакомый.
Баранов встал и тихо, будто доверяя солдату великую тайну, сказал:
- А Ленину он был лично знакомый. «Дорогой товарищ» - вот как Ленин обращался к Линдову в письмах. Когда за Лениным охотились царские ищейки, он у Линдова скрывался. И тот жизнью рисковал, чтобы уберечь нашего Ленина.
- Ай правда? Так это, ежели народу сказать…
Налив в кружку заваристый чай, солдат развернул тряпицу, взялся было за нож, но колоть большой кусок сахара не стал и бережно опустил его в кипяток.
- Кушайте.
Кто- то сильно постучал в стенку вагона. «Замерз часовой», -сказал круглолицый, подкинул дров в печку и пошел открывать дверь. «Упрел я, бежамши!» - услышал Баранов знакомый голос. В вагоне стоял не часовой, а тот самый белобрысенышй солдатик, который сочувственно слушал Баранова на митинге.
Солдаты ушли в тамбур и долго там шушукались.
Перед рассветом Баранова разбудил отчаянный шум. Где-то на путях разорвались два снаряда, и коротко застрочил пулемет. Потом уже совсем рядом с вагоном раздались крики, они перемешались с глухими ударами дерущихся, и несколько раз пальнули из винтовки.
Баранов подбежал к печке…
Ворвался круглолицый солдат. Без папахи, в расстегнутом полушубке и разодранной гимнастерке, был он сейчас страшен. Заметался по вагону, что-то разыскивая, и внезапно остановился перед Барановым. [49]
- Запру я вагон. Никому не открывайте… А за Пантелейку я им отомщу. За все отомщу! - Зло выругался и убежал.
…Через час заложников освободили, и Баранов узнал, как прозрели куриловцы. Зачинщики бунта переметнулись к белым. Из Покровско-туркестанского полка они завели в тыл врага две роты безоружных красноармейцев. Как только куриловцы узнали, что и Гольцев куда-то сбежал, послали они взвод солдат в Деркуль к своему командиру полка. А в Деркуле уже находились представители штаба армии Берзин и Кучмин.
