Тему «Оперы нищего» Гею подсказал Свифт. 30 августа 1716 года он писал Александру Поупу: «Здесь неподалеку живет молодой квакер, который пишет стихи своей возлюбленной, не очень правильные, но абсолютно в манере, которую и следует ожидать от квакера, воспевающего красоту и сложение своей избранницы. Это навело меня на мысль, что пародии на квакерские пасторали могли бы, пожалуй, пользоваться успехом у публики, если наш друг Гей взялся бы за это дело. Какая благодатная почва! Сообщите мне, что он думает по этому поводу. Я полагаю, что возможности пародии на пасторальный жанр далеко не исчерпаны и пасторали о грузчике, лакее или носильщике портшеза могли бы иметь успех. А что вы скажете о ньюгетской пасторали, действие которой происходит среди проституток и воров?»
Серьезная и глубокая критика политической и социальной жизни Англии начала XVIII века – вот та основная задача, которую ставил перед собой драматург при создании «Оперы нищего». В пьесе Гей пародирует итальянскую оперу и применяет ее каноны и штампы, изображая подонков Лондона – воровскую шайку с ее главарем, скупщиком краденого и его очаровательную дочку Полли. Тема, которую он выбирает, волновала Лондон и была актуальна для Англии начала XVIII века: 20-е годы ознаменовались невероятным ростом преступности, охватившей всю страну. Имена Джека Шеппарда и Джонатана Уайлда хорошо знали за пределами Лондона. Правительство Лондона оказалось не в состоянии самостоятельно справиться с этой волной преступности и решило воспользоваться через своих агентов услугами самих же воров и скупщиков краденого, которые за известную сумму выдавали собратьев по ремеслу. Джонатан Уайлд был скупщиком краденого, с его помощью удалось поймать и повесить Джека Шеппарда и Джозефа Блейка, который держал в трепете всю Англию в течение 1724 года. Вскоре Уайлд вновь оказался в зале суда, но на этот раз в качестве обвиняемого. Его повесили в 1725 году. Личность Уайлда представлялась современникам интересной, героической, почти легендарной. Его «подвиги» вызывали не осуждение, а одобрение, так как каждый понимал, что Уайлд ничуть не хуже мошенников из правительственных кругов, которые не попадают на виселицу лишь благодаря связям и туго набитому кошельку. Сама жизнь подсказывала вполне логичный вывод: если в стране царствует беззаконие, если правящие круги так же погрязли в коррупции и подкупе, как низшие – в разбое и грабеже, то мошенники и воры по-своему правы, когда пользуются этой беззаконностью, становясь бичом для законных воров – государственных деятелей, министров и придворных.
