— Да. Я сделал вид, что не знаю, как с тобой связаться.
Я судорожно сглотнул и опустил глаза. Коразон уже начал успокаиваться, но, похоже, наши и без того натянутые отношения окончательно испортились. Очень жаль, так как я был искренне благодарен, что он вернул меня в настоящее.
— Я не знал, что это он. Понял это только потом. Я принял его за отца.
Нинон положила руку мне на грудь, словно пыталась утешить растревоженное сердце. И в какой-то мере ей это удалось.
— Мне так жаль, Мигель. Не нужно было тебя искушать. Это его излюбленный приемчик. Подлый, коварный мерзавец! Боюсь, ничего хорошего нет в том, что он вышел на нас таким образом. Остается только радоваться, что он не наслал на нас демона.
— Этого больше не повторится.
Не знаю, зачем я это сказал. Откуда мне было знать, так ли это, просто я твердо решил, что эта дрянь больше не окажется у меня в мозгах. Я хорошо усвоил урок. Я больше не хотел видеть зло, приходящее в образах людей, которых я знал и которыми дорожил.
И все-таки странно, как может действовать на человека эмоциональная боль. Если она войдет в сердце слишком глубоко, ты умрешь, но при менее глубоком проникновении она поможет извлечь ценный урок. Для меня все уроки, что преподавала жизнь, были связаны с потерями — потеря семьи, потеря права выбора, потеря доверия. Я наконец-то понял: зло действительно в первую очередь касается хороших людей. Такое понятие, как справедливость, в жизни встречалось крайне редко. А надежда могла сыграть с человеком злую шутку, сделав уязвимым. Другими словами: Кормак мертв, и кто еще покарает Д. 3. или Сен-Жермена, если не мы? Я не мог доверять никому, кроме Нинон. А может…
— Да, больше не повторится. Теперь я буду за этим следить, — она говорит очень уверенно. — Он уже раскрыл свои карты, использовав образ твоего отца. Ахиллесова пята уязвима лишь в том случае, когда о ней не знаешь. Самое худшее, что мог, он уже сделал. Теперь ты будешь настороже.
Я был рад услышать это от нее, потому что страх не торопился меня покидать. Но я понимал, что она права. Свой самый ценный козырь он уже сбросил. Осталось не так много. Мойра, моя детская любовь, давно мертва и большей частью забыта. Она не сможет стать достаточно сильным оружием в его руках, даже если я снова наступлю на те же грабли. Кормак был единственным человеком в моей прежней жизни, которого я по-настоящему любил, которому доверял настолько, что мог открыть свое сердце и мысли, — но теперь я абсолютно точно захлопну дверь перед его носом, если он попробует еще раз появиться.
