.
О живом еще славянском язычестве писали, казалось бы, многие. Авторы древнерусских и польских антиязыческих поучений; русские летописцы; хронисты польские (Ян Длугош, Мацей Меховский, Мартин Кромер, Мартин Вельский, Мацей Стрыйковский), чешские (Козьма Пражский, Неплаха, Вацлав Гаек), немецкие (Видукинд Корвейский, Титмар Мерзебургский, Адам Бременский, Гельмольд), датские (Саксон Грамматик и автор «Саги о Книтлингах»); византийский историк Прокопий Кесарийский; ученые арабы ал-Масуди и Ибн-Фадлан. Но почти все они стремились искоренить «идолобесие», а не сохранить память о нем. Имена богов, их функции (не всегда), описания идолов, святилищ, обрядов — вот и все, что они считали нужным доверить пергаменту. Ни родословных богов, ни сюжетных мифов. При этом иностранцы (немцы, датчане, арабы), для которых славянское язычество было занятной экзотикой, писали о нем подробнее, чем сами славяне. Польские ксендзы в своем католическом усердии не называли отеческих богов по именам вплоть до XV в., а их чешские собратья — до XIV в. Козьма Пражский в XII в. упоминал чешских богов лишь под античными псевдонимами («Юпитер», «Марс» и т. п.).
Одно из немногих исключений — летописная статья 1114 г. Хитрый русский книжник поведал о Свароге и Даждьбоге, отождествив их с египетскими «царями» Гефестом и Гелиосом (читай: богами Пта и Гором) из греческой хроники Иоанна Малалы и выписав оттуда лишь то, что напоминало славянский миф. Другое исключение — бессмертное «Слово о полку Игореве». Его автор-христианин смело и без всякой враждебности упоминал языческих богов. Само восприятие мира в поэме — глубоко языческое. Вся природа одухотворена, злые ее силы вещают гибель князю и дружине, а добрые — помогают, княгиня молится трем стихиям… Одно это доказывает подлинность «Слова…»
Два века спустя автор «Задонщины» заставит Мамая призывать русских богов, путая при этом их имена.
Будем, однако, благодарны всем средневековым авторам, донесшим до нас хоть какие-то сведения о славянском Олимпе. Ведь именно из рядов гонителей язычества вышли его первые исследователи. В XII в. ученый русский паломник на борту корабля в Эгейском море переводил и комментировал антиязыческий трактат Григория Богослова, разработав при этом целую схему развития славянских верований: культ упырей и берегинь — почитание Рода и Рожаниц — поклонение Перуну. Схема эта в главном соответствует принятой ныне в науке: духи стихий уступают место божествам плодородия, а те — воинственному богу князей и дружинников. В XV в., в эпоху Ренессанса, каноник Ян Длугош описал польский пантеон, соотнося отечественных богов с античными. Ему последовали польские историки XV–XVI вв. Меховский, Кромер, Вельский, Стрыйковский, их чешские коллеги — Ян Дубравский (XVII в.), М. Странский (1634), Иржи Стрже-довский (1719), Г. Папанек (1780), немецкие и лужицкие историки XVI–XVIII вв. А. Кранц (1572), П. Альбин (1590), Э. Шедиус (1648), Г. Мазиус (1710), Абрахам и Михаил Френцели (конец XVII — начало XVIII вв.), Экхардт (1732).
