Моё лучшее стихотворение | страница 10



Предельно скупо все!
А то, что я не стал изображать,
Воображение людей дорисовало.
Величием своим испуган человек.
Он поднимается.
Он удивлен собой.
Из рук его летят ночные звезды —
Росинки светлые,
В безвременье!
В бесчисленность светил!
За много, очень много километров
Он видится таким богатырем,
Перед которым бог — ничтожество,
Перед которым — бога нет.
А люди дорисовывают сами
Свое величие.
И гордость за собственное «я»
Горит в глазах людей.
И каждый понимает, что он велик
И прост,
И неподкупен
И горд собой,
И мир в его руках!
Победа человека над собой
Мне будет сниться,
Когда в сто первый раз
Я появлюсь на свет
И вновь возьму резец или палитру,
Чтобы из гор, из рек, из звезд ночных
Воссоздавать черты сынов земли,
Чтобы резцом и светом
Славить человека!
…Мне кажется, я снова буду жить.

1961

Владимир Гордиенко

Атака

Помню только о том,
как в солдатской цепи разноликой
я горланил «ура!»
и сорвал себе голос от крика.
О, когда б не оно —
громовое российское слово,
нам бы лечь и молчать
перед силой огня ножевого.
Жаль, что так и не смог
проследить я за каждой деталью,
устремившись вперед
через поле, побитое сталью.
Но в горелой деревне,
которую мы штурмовали,
востроглазый мальчишка
скрывался в каком-то подвале.
И сквозь толщу стены
из удачно отысканной щели
мальчуган рассмотрел
то, что мы различить не успели.
Желваки он приметил
на вражеских лицах смятенных,
нервный тик офицера
и бледность его подчиненных.
Нашу злость разглядел
и увидел, как слева и справа
люди падали, вздрогнув,
на быстро буревшие травы.
Я же мчался вперед,
поглощенный движеньем всецело.
Помню только «ура!»,
что гремело,
   гремело,
     гремело.
Помню только «ура!».
Вы меня извините за это.
Однотонность такая,
увы, не заслуга поэта.
Не большая беда,
если крик тот забудется даже,
стал мальчишка мужчиной
и все подетальней расскажет.
Впрочем, не было б слов,
да и сам бы он выжил едва ли,
если б мы в свое время
натужно «ура!» не кричали.

1959

Юрий Гордиенко

Рикша

Трубил, трубил, трубил рожок,
двоились уличные дали,
дымясь, асфальт подошвы жег,
мелькали стертые сандальи,
холодным потом рикша мок
и целый день, в тоске ли, в злобе ль,
бежал… и убежать не мог
из полированных оглобель.

1946

Сергей Городецкий

Горюшко

Без призора ходит Горе
От одной избы к другой,
И стучит в окно к Федоре,
Старой сватье дорогой:
— Отвори, Федорушка,
Отвори скорей!
Это я тут, Горюшко,
Плачу у дверей.
— Нет с Федорой разговора,
Ты мне, Горе, не родня!
Хлеба горы, денег ворох
Получила с трудодня.
Горе шасть в другую хату,
Где в окошках шум и свет,