Филадельфийский музей искусств | страница 7
Рассказ основан на персидской легенде, известной во всем мусульманском мире. На данной иллюстрации зритель видит Касам аль-Аббаса сражающимся с Тахмаспом. Различия в их облике указывают, что они представители разных национальностей. Касам на верблюде, в соответствующем головном уборе, — он араб. Это подтверждается текстом — герой явился из Мекки, центра мусульманского паломничества на Аравийском полуострове. Его противник Тахмасп — перс, он на персидском коне, украшенном попоной из самого дорогого национального текстиля.
Филигранность письма, изобретательность в передаче динамики битвы, необычайная красочность палитры — все обнаруживает большое мастерство художника. Специалисты, предположительно, идентифицируют его как Махешу, известно, что автор творил около 1570–1590.
Уже в самых ранних сведениях об Индии слоны занимают особое место. Именно в этой стране их впервые начали приручать и использовать в военных целях. Бои с участием слонов, устраивавшиеся здесь ради развлечения знати, — примерно то же самое, что коррида в Испании. Зрителей влекло желание увидеть проявление исключительной физической силы животных, с одной стороны, и отваги людей, принимающих участие в подобных состязаниях, смертельный риск, которому они подвергаются, — с другой. Кажется, эти самые сильные существа на планете неуправляемы, особенно в ярости. На филадельфийском рисунке — два махаута (погонщика): один падает со слона, другой еще держится на нем, но животное побеждает. Действие происходит в замкнутом пространстве, разъяренные слоны крушат все и вся, сметая воинов, доведших их до бешенства уколами копий.
Кота, откуда происходит данный рисунок, славится тем, что культивировала жанр с изображением подобных сражений. Его образцы, созданные на протяжении нескольких столетий (например, рисунок «Пять видов битвы слонов», приписываемый шейху Таджу; около 1730, Гарвардский художественный музей), свидетельствуют о необычайной популярности этой темы.
Филадельфийский рисунок неизвестного индийского мастера XVII века восхищает художественным мастерством и тем, как переданы сложнейшие ракурсы фигур. Следует признать: по своим графическим достоинствам он превосходит гарвардский, и можно согласиться с мнением исследователей, что именно эта композиция представляет собой вершину искусства данного жанра, следующее столетие демонстрирует его упадок.
