— А какой размер долга? — поинтересовался я.
— Первоначальный — пятьдесят тысяч долларов. А сейчас все эти проценты и всякая чушь, ну вы меня понимаете. Можно подумать, у нас был договор про пеню.
— Не имею ни малейшего понятия. Я, знаете ли, с бандитами в карты не играю, просветите.
— Они хотят сто тысяч, и самое ужасное — они уверены, что это я убил Петракова. Даже если я отдам им деньги, они же начнут мстить за него!
Вот уж несусветная ерунда! Неужели Грабовский думает, что бандиты будут мстить за этого Петракова? — подумал я.
— Что же вы хотите от меня?
— Я хочу, чтобы вы провели спиритический сеанс, или как там это называется, вызвали душу Петракова и выяснили у неё, кто убийца.
— Но полиции нужны доказательства. Вряд ли их заинтересует мнение медиума.
— Найдите мне убийцу, а доказательствами займутся мои друзья.
— А вы благородный человек, господин Грабовский. Другой бы на вашем месте подставил какого-нибудь бедолагу.
— Знаете, Влад, правду не утаишь. Сфабрикованное дело развалится при первом удобном случае, и у меня появится ещё больше проблем. Намного проще будет, если мы узнаем, кто настоящий преступник.
— Вы убедительны, Грабовский. Поехали. Лучше всего провести сеанс на месте убийства или там, где сейчас находится тело. Но так как мы не знаем точно место убийства, предлагаю второе. Вы знаете, где тело?
— Да. Труп забрали из морга, и сейчас он в доме. Я бывал там, и охрана меня пропустит.
— И вот ещё что — мои услуги стоят дорого. Сумму я назову потом, но отказаться вы не сможете. Учтите — вам придётся заплатить.
— Как скажете.
Мы приехали в дом к Петракову примерно через час. Именно столько нам понадобилось, чтобы преодолеть питерские пробки. Дом выглядел так, как я и ожидал. Интересно, почему у всех разбогатевших в девяностые одинаковый вкус, вернее его отсутствие? Вся эта лепнина на потолке, львы у входа, обилие позолоты. Зачем им этот византийский шик?
Гроб стоял в центре большого зала, заставленного цветами и венками.
В высоких канделябрах на столе горели свечи.
— Выйдите, будьте добры! — сказал я Грабовскому, и тот нехотя подчинился.
Я сразу почувствовал присутствие души умершего. Обычно, она неохотно оставляет тело первое время после смерти.
— Ответь мне! — приказал я, и по залу пробежал слабый ветерок. Лёгкие занавески качнулись, а пламя свеч замерцало, но вскоре всё замерло.
— Приказывай, господин! — раздался лёгкий, еле слышный голос, напоминающий шорох сухих листьев в осеннем лесу.
