Интересно, кто ставит такой движок на такой ржавый корпус?
Не Федосеич — точно. И, конечно, не дева речная. Может, сотрудники генерала Седова? Если и так, размахивать руками Смирнов не стал, помнил про сон, насторожил его сон. «Валька я Филимонов, меня бить будут».
Из-за сухих кустов, скрываясь, долго рассматривал новоприбывших.
Все как один спортивные молодые мужчины, нервные, быстрые. Красиво матерясь, выгружали картонные коробки с катера. «Такой консенсус», — сказал бы Федосеич. Лёгок на помине — вдруг он сам выглянул из машинного люка. Конечно, на сто процентов утверждать, что выглядывавший был именно Федосеичем, Смирнов бы не стал, но вот человека в футболке Snark и в багамах сильно ниже колен Смирнов сразу узнал — его лицо не раз мелькало в местных газетах сперва в спортивных разделах, потом в криминальной хронике. Понятно, писали о нём сперва как об известном пловце, потом как о человеке, променявшем спорт на…
Не сразу и поймёшь, на что он там променял спорт.
Коробки укладывали прямо на песок, бывший чемпион командовал.
Таскал коробки и Цезий. Этого трудно было не узнать. Бык ангус или, может, херефорд, а то рыжий мюррей-грей, как их рисуют на непромокаемых салфетках ресторана «Гудмен». Джентльмен под сто сорок килограммов весом, того гляди заведёт: «Не спрашивай, что Родина может сделать для тебя…» Чемпион отрывисто командовал, Цезий мгновенно расшифровывал его команды и тут же негромко переводил молодому человеку в чёрной футболке. «Китайцы, — переводил, — могут показывать все натуральные числа от одного до десяти, используя пальцы только одной левой руки. Сечёшь? А если до сотни — то используют обе».
«Подумаешь, — опять высунулся из машинного люка Федосеич. — С двумя-то руками можно и до тысячи показать!»
Потом Цезий отошёл к невысоким кустам и остановился буквально в шаге от прячущегося замершего Смирнова. Когда откроется плотина, мутная вода с рёвом ринется вниз, неведомое обнажится. Толкнуть его, что ли? Но Смирнов был стопроцентно уверен — рука опять как сквозь туман пройдёт сквозь плечо потомка шаманов. В конце концов, если на острове Хреновом всё ещё действует загадочный прибор академика Будкера, непременно пройдёт.
Не выдержав, шепнул: «Не врёт, не врёт русская пословица».
Цезий нисколько не удивился: «А какую пословицу ты имеешь в виду?»
Услышал! Надо же! Смирнов тут же пояснил: «Чудес не бывает, а х…рня случается».
И легонько, совсем легонько, почти не касаясь, похлопал Цезия по ноге, обутой в пыльную сандалию. Ведь Хреновый — это не остров, это место мороков, миражей, место бывших, несколько затянувшихся научных экспериментов. Тут монеты находят с дивными ликами. Короче, знал, что рука не встретит никакого сопротивления, пройдёт сквозь кожу и мышцы, но. Цезий вздрогнул, и глаза у него сверкнули:
