Сейчас, в этом баре в Атлантик-Сити, кто-то отбивал чечетку у меня в голове, — я только не знал, кто и когда это закончится.
Ребекка словно окаменела за своим кофе — она плеснула в него слишком много молока. Сейчас она молча смотрела на меня. Точно мы оба не могли поверить в то, что здесь очутились.
— Ты не самая веселая компания, — заметил я.
— Это верно, — согласилась она, — ты тоже.
Она слезла со своего табурета.
— Я больше так не могу.
Я не уверен, но мне показалось, что в глазах ее стоят слезы. Кто знает, может, и у нее в голове тоже кто-то отбивал чечетку?
Я стер грязь со щек Ребекки. Это были слезы. Мало того — она была вся в слезах. Поток слез смывал грим всевозможных оттенков и черную тушь с ее ресниц. По ее щекам пополз целый селевый поток.
— Я пала духом, — произнесла она.
— Не надо, — сказал я, — хватит и меня одного.
Простившись со своей службой в ночном магазине (меня уволили), я потерял свою будущую жену из виду. По специальности ей приходилось много ездить. Но однажды я опять встретил ее — на почте. Она сидела на месте служащей за окошком.
— Что ты тут делаешь? — воскликнул я.
У меня был такой шок, что в первую минуту я даже забыл, зачем пришел на почту.
В тот период моей жизни я посылал очень много писем заказной почтой. Я отправлял заказные письма, чтобы придать своим сообщениям видимость срочности. Но сам я в эту срочность не верил.
Через некоторое время я встретил свою будущую жену в обувном магазине неподалеку от своего дома.
— Это не простая случайность! — воскликнул я, не представляя себе со всей определенностью, что же это такое на самом деле.
Тогда на почте мы перекинулись парой слов, но этим дело и ограничилось. Видимо, в ночном магазине была более располагающая к общению обстановка.
Когда я снова встретил ее в обувном магазине, я спросил у нее:
— Когда продолжится курс лечения?
Она была не одна, а вместе со своей матерью.
— Мне надо над этим подумать, — ответила моя будущая жена, — зайди как-нибудь ко мне на почту. Сейчас я на месяц ухожу в отпуск, но в начале октября вернусь.
Поджидая, когда принесут туфли ее размера, она спросила:
— Ну как, есть какое-нибудь улучшение?
Ее мать посмотрела на меня подозрительно. На ее месте я бы тоже так реагировал.
— Да что-то не похоже, — ответил я. — Во всяком случае, сам я никакого улучшения не заметил. Ты еще не надумала ко мне переехать?
Как-то раз я случайно услышал, как она говорила про меня Йозефу Капано: «Порой он бывает немного не в себе, иными словами, сумасшедший, но никто этого не замечает».
