Я проявил интерес. Я всегда проявляю интерес и выражаю горячую поддержку самиздатовской литературе.
Однажды вечером этот словенец сказал: «Да, что и говорить, писать стихи — это здорово, но по натуре я игрок».
— Иногда, когда у меня деньги есть, я играю в блек-джек, — сообщила Ребекка.
— Правда?
Я уже ни во что не верил, в том числе, что в пакете, который я притащил сегодня домой, действительно лежала статуэтка. Не исключено, что в нем лежали камни или была спрятана бомба.
— Ты бомба замедленного действия, — сказала моя жена однажды вечером, умываясь. — Я больше не могу с тобой жить. Я не выдерживаю стресса.
— Послушай, — сказал я Ребекке, прислонившись спиной к холодильнику, — давай поженимся?
Я слегка провел пальцами по ее щеке, но она неприязненно отбросила мою руку, словно считала, что незачем гладить ее по щеке в таком месте, как бензоколонка. А может, она вообще не хотела, чтобы я гладил ее по щеке. Вероятно, мне сперва следовало сказать: «Как вкусно пахнет твой пот!» Такие мелочи людей успокаивают. Прежде чем к человеку прикоснуться, нужно его вначале успокоить. Надо заставить женщину поверить, что все уладится и будет о’кей, стоит только ей разрешить вам к себе прикоснуться.
Я снова подергал за ручку двери, но с прежним успехом.
— Что у вас с туалетом? — спросил я кассиршу. — Там что, кто-то заперся?
— Если дверь закрыта, значит, там кто-то заперся.
— Я понимаю, но дверь закрыта уже очень долго, может, в этом туалете кто-то умер?
— Как, в туалете?! — удивленно воскликнула она.
— Иногда такое случается — порой люди умирают в туалете.
— В семь часов придет бригада по уборке — у них есть ключ.
Я посмотрел на Ребекку, но она, похоже, не переживала из-за туалета. Возможно, в эту минуту она раздумывала над моим предложением руки и сердца.
В каком-то журнале я прочитал, что для падения самолета необходимо, чтобы произошла целая серия фатальных ошибок. Одной фатальной ошибки недостаточно.
— Может, тут есть еще один туалет?
Кассирша пожала плечами:
— Потерпите.
— Легко сказать — потерпите.
Я рассмеялся. Мочиться в такой дождь под деревом показалось мне малопривлекательной перспективой.
— Пошли, — сказал я Ребекке.
И мы побежали обратно в машину. Тони слушал вальсы.
— А что он будет делать, когда мы пойдем играть? — спросила Ребекка.
— Он? Ну, может, ляжет спать или тоже захочет играть…
В Атлантик-Сити мы прибыли в начале третьего. Я разбудил Ребекку. Она лежала на водяном матрасе в глубине салона и тихонько похрапывала.
