— Что-то смутно припоминаю. Но может, где-нибудь завалялась еще какая-нибудь крошечная акция, которую ты забыл ликвидировать?
— Нет, Роберт, несколько месяцев назад весь твой пакет акций был полностью распродан по твоей же просьбе. Я могу попросить Сильвию принести твое досье.
— Не надо, оставь в покое досье. Тогда что мне делать? Мне нужны деньги.
— Я твой бухгалтер, Роберт, а не кредитный банк, и я предупреждал тебя об этом давным-давно.
— Послушай, Роберт, на меня стали смотреть как на злостного неплательщика, слышишь ты, как на злостного неплательщика! Господин Уильямс только что двадцать минут разговаривал со мной по телефону. Я не злостный неплательщик, и я не хочу, чтобы мне звонили люди, которые целыми днями только и делают, что обзванивают злостных неплательщиков.
Мой бухгалтер закашлялся:
— Но, Роберт…
— Я плачу тебе ежеквартально, чтобы ты вовремя подсказывал мне, что мне делать с моими деньгами.
— Может, тебе стоит написать роман о злостных неплательщиках или, скажем, составить сборник рассказов?
Я взорвался.
— Сборник рассказов о злостных неплательщиках? Я не нуждаюсь в твоих советах, Морис, о чем мне писать или что мне составлять. Я вообще ничего больше не составляю. Я скорее умру, чем возьмусь что-либо составлять.
— Скоро Пасха, пора заняться медитацией.
— Каждый раз, когда у меня проблемы, ты заводишь свою песню про медитацию.
— В трудные времена я и сам много медитировал.
Мой бухгалтер явно тронулся умом. Мне срочно нужны деньги, а он бубнит про медитацию!
— Ты не бухгалтер, Морис, — воскликнул я, — ты отец-проповедник!
* * *
— А играть на чужие деньги — это не слишком скучно? — спросила Ребекка и положила за щеку конфетку.
— Забудь, что это чужие деньги, и тебе не будет скучно, наоборот, будет очень даже весело. Деньги делают из уродов красавцев.
Она сунула в рот еще одну конфетку.
— А из женщин?
— Как это?
— Женщин деньги тоже превращают в красавиц?
— О да, деньги могут преобразить кого угодно. Эта тема, судя по всему, была ей не слишком приятна, потому что она вдруг без всякого перехода спросила:
— А ты веришь в рай?
— Да, верю, только для таких людей, как я, рай — это ад.
Так мы еще немного порассуждали про рай, про ад и про врата Петра, и тут наконец прибыл Йозеф Капано. Выглядел он превосходно. Волосы смазаны гелем, в правой руке — старомодный портфель-дипломат.
— Мистер Мельман, — обратился он ко мне по-английски, — ваша машина вас ждет. В этом чемоданчике — все, что вы просили.
