— Может быть, — наконец произнесла она, — я над этим подумаю.
Немного помолчав, она добавила:
— Я никогда прежде не оставалась ночевать у человека из ночного магазина.
— Неудивительно, — отозвался я, — таких магазинов в Амстердаме раз, два и обчелся.
— И еще я прежде не знала, что с человеком из ночного магазина может быть так весело.
— Чудеса, да и только, — согласился я, — тогда, может, нам лучше всегда быть вместе?
Так я узнал, что терапевтическим действием может обладать что угодно: приготовление печенья, секс, даже поедание овощной запеканки в ночном магазине может оказаться своего рода психотерапией.
Затем мы пили апельсиновый сок и кофе, пока она наконец не сказала:
— Теперь мне и правда нужно идти. В больницу пора.
— Угу, — согласился я. — Мне тоже скоро пора идти в ночной магазин.
В эту секунду мне снова вспомнились цены на продукты, которыми я торговал, — я всегда их про себя повторял, словно «Отче наш». Словно прочитанный скороговоркой «Отче наш» может продлить эйфорию.
В ту ночь, вернувшись к себе домой, я обнаружил за диваном ее трусики. В прошлую ночь мы спали на диване: я уже пять месяцев не стирал постельное белье со своей кровати, а туристы, как мне казалось, заслуживают лучшей участи. Ведь, в сущности, мы с ней и были туристами — моя будущая жена и я. К такому я пришел заключению. Она была туристкой в моем ночном магазине, я — туристом в ее студенческом общежитии, при том что у себя в магазине я тоже, разумеется, был туристом.
В то время быть туристом представлялось мне высшим предназначением человека. А сама жизнь казалась трехнедельным путешествием в кенийскую саванну. В рекламных буклетах все выглядит намного привлекательнее, однако при ближайшем рассмотрении жирафы не столь уж красивы, а туроператоры устраивают забастовки. Однако курортный роман продолжительностью дня в два по-прежнему входит в туристический репертуар, да и гитара — вещь довольно приятная.
«Выходит, — подумал я, — она отправилась на практику в больницу без трусов и на высоких каблуках».
«Странный из нее получится психотерапевт!» — подумал я тогда.
Я хотел было прихватить в ночной магазин ее трусы, чтобы там их ей отдать, когда она в следующий раз заглянет ради порции овощной запеканки, но потом я отказался от этой мысли. Не стоит чересчур смешивать служебные дела и личные.
* * *
— Отчего у тебя такой капризно-скучающий вид? — спросил я у Ребекки.
Может, у нее что-то болело или она была чем-то неизлечимо больна? Впрочем, по моему мнению, собственная смерть — это еще не повод для мрачного вида. А может, ей не нравился именно я. Причем очень сильно. Но ведь в таком случае ей следовало прямо мне об этом сообщить. Меня так и подмывало сказать: «Ты точь-в-точь маленький милый тролль», но интуиция подсказывала, что ситуация слишком деликатная и не подходит для шуточек подобного рода. Человек, который страдает из-за своих некрасивых рук и ног, не нуждается в откровениях относительно своего сходства с троллем.
