А может, просто не хотел мешать.
Корабль чуждой ландшафту громадой возвышался среди дюн. На опоры уже намело приличные горки песка. Однако кое-что сразу говорило о том, что внутри нет людей – под брюхом не горел ни один прожектор, или хотя бы габаритный огонь.
Марек плюхнул канистру на песок перед трапом:
– Кнут. Мне ещё страшней, чем когда мы лезли в… Пещеры.
– Я тебя удивлю. Мне тоже. – Кнут сгрузил своё барахлишко туда же, – Но проверить придётся. Вдруг кто-нибудь выжил… И нуждается в помощи.
– Но мы же… Не полезем туда вот так – сразу?
– А почему – нет? Всё, что могло случиться – уже случилось. Прибавлю-ка я яркости.
Аккумулятор шлема Марека совсем подсел от долгого горения в пещере. Кнут подкрутил регулятор своего прожектора. Сразу стало лучше видно открытый настежь грузовой люк. Из брюха трюма выглядывала носовая часть вездехода – быть может, в последний момент кто-то пытался домчаться до пещер?..
Но в вездеходе никого не оказалось. Впрочем, как и на всём челноке. Кнут с Мареком облазали все закоулки, убив на это не менее часа, но не нашли никого из экипажа.
Попытки отыскать следы на всё время перемещаемом потоками ветра по поверхности планеты, песка, провалились. Впрочем… Кнут невольно чертыхнулся.
От входного люка тянулось нечто вроде борозды – словно протащили что-то тяжёлое, как трактор, но размещённое в объёме обычного мешка. Они не придумали ничего лучше, как пойти по следу. В ста шагах от трапа след обрывался. У его окончания глубоко в песок врос… Камень. Белый. Размером как… Как обычный мешок с картошкой.
Марек, плюхнувшийся вдруг на пятую точку, и зажавший уши ладонями, заорал, застонал. Кнут схватился за кобуру с пистолетом. Атака?!
Но вокруг никого не было! И за камнем – не спрятаться!
– Проклятье! – сквозь слёзы в голосе напарника прорвалась боль, – Это – Ламми!
– Что?! – Кнут оторопел, – Ламми?!.. Он… передал тебе что-то мысленно? Он стал телепатом?
– Да нет же! Впрочем… Чёрт его знает – может, и стал. Этот камень и есть Ламми!
Теперь в песок сел и Кнут. Потому что ноги подогнулись сами.
С полминуты они молчали: Марек ещё держась за уши, Кнут – тупо пялясь на камень. Затем Марек счёл нужным пояснить:
– Знаешь, я такого никогда не испытывал. Словно через мой мозг проехал танк. Причём – не мысленный, а – настоящий! Этот чёртов камень… Он мыслит. Он живой. Но в то же время – уже мёртвый. Неподвижный. Он… Застыл, что ли – не могу сформулировать. Суть такая, что Ламми теперь не вырваться. Впрочем…
