После осмотра подвала дед Йордан, наконец-то, привел меня к загадочной двери первого этажа.
Это было самое внушительное помещение во дворце — я понял это сразу же, как только старик зажег свет в большой хрустальной люстре, подвешенной в центре зала, а потом и в настенных и настольных лампах и торшерах.
В центре северной, глухой, стены возвышался огромный камин из великолепного белого мрамора с зеленовато-желтыми прожилками, а на каминной полке стояли большие, явно очень дорогие часы с римскими цифрами на фарфоровом циферблате, искусно инкрустированные серебром. Перед камином лежали большие медвежьи шкуры, а над ним висела картина, изображающая сценку на охоте из прошлых времен, судя по одежде нарисованных там людей. Рядом с камином стояли красивые шкафы с великолепной столовой посудой — как в комнатах на втором этаже и в столовой, но здесь все было и лучше и изящнее, да и выбор куда больше. Все пространство над камином и шкафами занимали охотничьи трофеи — оленьи рога (так вот откуда это название — «Олени»!) Я, вообще-то, не большой любитель охоты и не слишком разбираюсь в коллекциях подобного рода, но эта, здесь, была самой внушительной из тех, что мне довелось увидеть. Впрочем, здесь были не только большие и красиво разветвленные оленьи рога, попадались и рога поменьше, совсем не известных мне животных — я смог узнать только козьи. И на всех других стенах — и между окнами, и над ними — красовались рога, хотя все же та, большая, коллекция особенно впечатляла. Я внимательнее оглядел весь зал — большой круглый стол с высокими резными стульями вокруг него, еще четыре таких же круглых стола, но поменьше и пониже, они стояли в разных углах зала, кресла, полукругом расположившиеся у камина, и два больших шкафа по обе стороны от входной двери. По восточной стороне шел ряд высоких окон, задрапированных дорогими портьерами. В центре южной стены, среди множества окон, виднелась большая раздвижная дверь из нескольких застекленных створок, складывающихся гармошкой. Дед Йордан открыл ее, но не всю, а только четыре створки — и в зал проник дневной свет. Здесь был выход на террасу с цветами.
В смешанном свете дня и искусственных электрических ламп зал показался мне уже не таким огромным, но все же достаточно внушительным. Я походил по нему, внимательно вглядываясь в мельчайшие подробности обстановки, надеясь открыть хоть что-нибудь, что поможет раскрыть тайну дворца. Но не было ни одной надписи на трофеях или стандартных пейзажах и гравюрах, никакой подсказки о прежних обитателях «Оленей». Позже, несколько дней спустя, я смог еще раз рассмотреть все эти картины. Там были неплохие пейзажи, натюрморты, охотничьи сценки, но все же — ничего особенного. Я не обнаружил ни одной работы кого-нибудь из больших мастеров, никакого намека на индивидуальный стиль — все тонуло в музейном безвременье скучной академической манеры.
