Простой безмен свершает чудеса.
Но наш народ грибной волнует запах:
«Ну как там нынче – местные леса?..»
Цветет бутыль брусничного сиропа,
Стучат весы заезжих молодцов.
И царский дух, убойный дух укропа,
Стоит, как смерч, над кадкой огурцов.
На южный фрукт хоть вешай аксельбанты,
Румяней нет, не встретишь на веку!
И я пока от крика: «Спекулянты!»
Оберегаю хрупкую строку.
Терпи, браток. В бутылку лезть нелепо!
Зашел с хвоста и в очереди стой.
Вон и дедок – живой свидетель НЭПа! –
Продал метлу – товар неходовой.
Со знаньем дела целится к «резине»,
Приобретает, гладит по усам.
Он едет с рынка в собственной машине,
И я в троллейбус вдавливаюсь сам.
1981
Приземлён, но полон силы,
Он стоит уж двести лет.
Ставил дом не дед Ермила,
А, считай, евонный дед!
Человек он был толковый,
Корневой, зазря не пил,
На корню и лес сосновый,
Не подсоченный, купил!
Получилось не накладно:
Помолясь на древний храм,
Мастеров своих же, ладных
Нанял он и – по рукам!
А вокруг плодились травы,
Украшая лад веков.
И в дому числом немалым
Народилось мужиков!
Старой верою хранимы,
На врагов, на сечи шли,
Возвращались в дом родимый,
Вновь порядок в нем блюли.
Всех будил он спозаранку,
Ладил, гоил, кожи мял.
Коминтерновцы в кожанках
Покушались, устоял.
И сейчас он, тёсом крытый,
В непогоду защищен,
Хоть заплот из бревен сытых
Тощим пряслицем смещён.
То петух в лихом наряде
Будит дом в урочный час,
Да и я – при всем раскладе –
Повздыхать о нем горазд.
Там еще сирень у тына,
Пес Тарзан – добрейший страж,
Мать моя Екатерина,
И Василий – батя наш.
И в округе, обреченный
Все же двигаться вперед,
Так и не обобществленный,
Мой родной народ живет.
1981
На пирамидке фото: взгляд,
Погон, простое звание...
«Где та гармонь, скажи, солдат,
Что ты принес с Германии?
Ты чашу полную испил,
Но все равно припомни-ка!»
И воин вдруг заговорил
Из-под корней шиповника:
«Она, наверно, в той избе,
Где пили в дни победные,
Я завещал гармонь тебе, –
Ремни и планки медные!»
Земля вздохнула: «Так-то, брат!
Идет по кругу солнышко...
Пойди туда, где у оград
Певали мы на брёвнышках.
А мне довольно. И война
Еще болит, уродина.
Но я своё сыграл сполна, –
Мы отстояли Родину!»
И я пошел, где от жары
Хлеба томились чистые.
В селе стучали топоры,
Несло щепой смолистою.
Как раз под новое жилье
Сносили двор с халупою.
И кучу – вечное хламьё –
Разрыли куры глупые.
И вот средь разных черепков,
Тетрадок ученических,
Блеснули пуговки ладов,
