В конце коридора находился лифт с широкими массивными дверями, но Эфраим поднялся по высокой лестнице с каменными ступенями. Потом прошел по другому коридору и оказался в приемной, где было немного светлее. Из кабинета вышел мужчина с крайне неприятным выражением лица, которое было для него настолько привычным, что казалось, успело к нему прирасти. Что-то среднее между отвращением и скукой. Генерал достал из кармана толстую пачку банкнот и отдал этому человеку. В глаза ему при этом не смотрел. Генерал вообще старался лишний раз не встречаться с ним взглядом. Мужчина едва заметно кивнул и нажал на кнопку, открывавшую электронный замок на двери, ведущей на улицу.
Генерал вышел, захлопнув за собой дверь, и остановился на крыльце, наслаждаясь полуденным тель-авивским зноем и вдыхая горячий воздух, будто ныряльщик, поднявшийся с глубин океана. Эфраим посмотрел на небо, на жаркое солнце, на несущиеся по дороге машины, на пешеходов, на здания напротив. На все это он глядел не отрываясь, с жадностью, будто давно не был в этом городе.
На втором этаже здания на противоположной стороне улицы скрывавшаяся за жалюзи двухсотмиллиметровая линза видеокамеры была направлена прямо на генерала. Пленка исправно записывала все, что нужно. Глядя в видоискатель, оператор старался, чтобы в кадр одновременно попало самое важное — то есть глава МОССАДа и маленькая табличка, прикрепленная к стене в нескольких дюймах слева от него. Это было здание Хадар Дафма, и за дверью, из которой только что вышел генерал, располагался морг.
Эфраим доехал до дому на такси. В квартире никого не было. Жена и младшая дочь обычно уезжали на весь июнь в дом под Хайфой, а Эфраим присоединялся к ним на выходных. Приняв ванну, он лег в кровать и проспал до трех часов дня. А когда проснулся, был совершенно спокоен. Ненависть, достигшая такой степени, что грозила разорвать его изнутри, на время отступила. Эфраим знал, что через пару недель она вернется и снова начнет возрастать. Но на ближайшее время ему удалось ее усмирить.
Эфраим снова отправился на службу. На столе в его кабинете лежал запечатанный конверт с пометкой «Срочно». Генерал распечатал его и достал расшифрованный отчет. Быстро прочел, потом бросил на столешницу из красного дерева и, опершись о нее левой рукой, правой принялся ритмично бить по бумаге кулаком. Врагов у Израиля хватало, а в такие моменты Эфраиму казалось, что все обстоятельства складываются исключительно против их страны.
