– Знаешь, мне было бы не так больно, если бы ты просто сказала, что я тебе не нравлюсь. – Люба топила и мяла чайной ложечкой пакетик в своей чашке.
Между бровей Валерии пролегла сумрачная складка, под ресницами темнела усталая тень.
– Солнышко, не трави душу. И так тошно.
– Лер, ну скажи, я тебе хоть чуть-чуть нравлюсь? – Пальцы Любы забрались на рукав Валерии, проскользнули под ткань, уютно уткнувшись в тёплую, чуть влажную локтевую ямку.
– Если я скажу, что ты самая прекрасная и удивительная девушка, которую я когда-либо встречала, тебе станет легче? – В глазах соседки мерцали горькие искорки, а на губах не было и тени улыбки.
Жемчужинки-песни, стуча друг о друга, жались к сердцу, и Люба грела их ладонью, маленьких и беззащитных. Было светло, колко, радостно – невыносимо радостно, до слёз.
– Это правда? Ты правда так думаешь?
– Правда. – Валерия сделала глоток обжигающего чая с коньяком, и в её взгляде проступила больная, как лучик осеннего солнца, ласка.
Люба несла боль этой встречи в себе медленно и осторожно, будто боялась расплескать сердце. Дорога вдоль забора тянулась тяжёлой, серой лентой, негнущиеся ноги деревянными ходулями скрипели по щебёнке. Мама в белом платке разводила в опрыскивателе средство от вредителей: на чёрной смородине она обнаружила тлю и клещей.
– Что-то ты ушла с водой и пропала, – сказала она. – Что вы там делали-то так долго?
– Да так… Чай пили. – Голос звучал плоско и обыденно, теряясь в солнечном пространстве между яблоневых крон, и было очень больно смотреть в синеоблачную даль – туда, где собиралась грозовая прохлада.
На пороге домика показалась бабушка.
– Любаш, а ты не спрашивала – гитару-то Лере не надо?
Люба пожала плечами – тоже онемевшими, плохо слушающимися.
– Не знаю. У неё, наверно, своя есть, новая. Зачем ей старая дедушкина?
– Спрос – не грех, за него в морду не дадут, – сказала бабушка. – Может, возьмёт, раз она играет? А то чего инструменту зря валяться, пыль собирать…
Плакали листья ивы за окном, плакали лужи, отражая серое небо, крыши домов истекали слезами, а водосточным трубам было плохо. Их рвало водой.
– Сорокина, ты где загуляла? – беспокоилась по телефону Оксана. – Любовь-морковь – это хорошо, но сама знаешь, кто такой Звягинцев… Удод, хохлатая птица степей. У него, если хоть одну лекцию пропустишь – всё, зачёт автоматом не поставит. Тем более, зачётная неделя уже на носу. Ты каким местом думаешь?
– Да так, что-то хреново мне, голова болит. – Люба перебирала веб-страницы по поисковому запросу «дыхательные упражнения при болях в сердце».
