Она вспоминает свои деяния демиурга. Ночь почти наступила. Пауле не грустно. На ее груди лежит прохладная рука, приятно заполняя чувствительную ложбинку. «Я устала, — говорит она. — Мне пришлось столько думать, столького желать». Не решаясь произнести крамольные слова вслух, она чувствует, что теперь ей понятна усталость Бога-творца. Чтобы быть всецело счастливой, ей так же, как и Ему, нужен седьмой день.
Эстебан наклоняется над нею, глядя ей в лицо глубокими черными глазами; он улыбается ей — чуть-чуть по-детски.
— Паула, — бормочет он едва слышно.
Она ласково гладит его по голове, не произнося ни слова. Трудно не испытывать материнских чувств к этому мальчику — чересчур чувственному, лишенному каких бы то ни было связей с людьми и миром, созданному с единственной целью — обожать и боготворить ее. Эстебан не задает вопросов, он просто ежесекундно и жадно жаждет услышать ее голос. Так лучше.
Неожиданно Паулу охватывает слабое, но безошибочное — словно далекий-далекий зов охотничьего рога — чувство: она больна, она скоро умрет, ее седьмой день придет минута в минуту — без отсрочки.
Оба врача возвращаются из усадьбы в городок почти в полном молчании. То же и на следующий день. Еще день спустя их автомобиль, вернувшись из усадьбы Паулы, объезжает площадь и останавливается у городского гаража.
Настало время для противостояния друзей Паулы безмерной злопамятности всех христианнейших людей городка. Жены, сестры, проповедники строгой провинциальной морали — многие из них желают, чтобы Паула осталась непогребенной, чтобы ее тело сохло и разлагалось в ее доме — свободном и одиноком, как и вся ее жизнь. То, что человек выбирает для себя в этом мире, — да пребудет с ним и на том свете! И лишь немногие — всего-то пять человек, пятеро молчаливых мужчин — приходят под вечер в ее дом, чтобы помолиться над телом усопшей подруги.
Рабочие из гаража и две женщины из соседней усадьбы положили тело покойной в гроб и установили в изголовье лампаду. Друзья впервые, но почти без удивления встречаются с Эстебаном, жмут ему руку в знак соболезнования. Эстебан, похоже, не понимает, что произошло. Выпрямившись, он сидит в высоком кресле — справа от гроба. Через почти равные промежутки времени он встает, подходит к Пауле и целует ее в губы. Поцелуй его свеж и крепок — друзья поеживаются, оказываясь свидетелями такого зрелища. Это поцелуй юноши-воина, возносимый им богине-воительнице накануне смертельной битвы. Затем Эстебан возвращается к своему креслу, где замирает, устремив неподвижный взгляд поверх гроба в одну точку на стене.
