Дуггу Ван без промедления, с невероятной горячностью, отдался во власть любви. Ужасное пробуждение леди Ванды мгновенно лишило ее способности сопротивляться. А обморочное состояние — лживое подобие сна — вручило ее, белое сияние в ночи, любовнику.
Конечно, на рассвете, перед уходом, вампир не совладал с собой и слегка укусил в плечо лишившуюся чувств владелицу замка. Позже Дуггу Ван решил для себя, что кровопускание весьма полезно при обмороке. Как и у любого существа, это суждение было продиктовано не возвышенными мотивами, а желанием оправдаться.
В замке собрался целый консилиум из врачей и разных малоприятных умников, день и ночь напролет звучали заклинания и анафемы, и к тому же объявилась сиделка — англичанка по имени мисс Уилкинсон, которая употребляла джин с обезоруживающей простотой. Леди Ванда долгое время находилась между жизнью и смертью (sic). Очень правдоподобное предположение насчет ночного кошмара восторжествовало еще до тщательного осмотра больной. Сверх того, по прошествии некоторого времени женщина уверилась в своей беременности.
Поставленные везде американские замки преградили Дуггу Вану доступ в замок. Вампиру пришлось довольствоваться детишками, овечками и даже — о ужас! — поросятами. Но любая кровь казалась водой по сравнению с той, что текла в жилах леди Ванды. Простая аналогия, — проведению которой не мешала его сущность вампира, — побуждала Дуггу Вана вновь и вновь вспоминать о вкусе той крови, где язык его плавал с наслаждением, как рыба в воде.
Принужденный возвращаться в могилу до рассвета, он спешил к ней с пением первых петухов, шатаясь от неутоленной жажды. Он не видел больше леди Ванду, но все мерил и мерил шагами галерею, в конце которой издевательски желтел американский замок. Дуггу Ван стал чахнуть прямо на глазах.
Иногда, покрытый влагой, распростертый в каменной нише, он размышлял о том, что леди Ванда могла бы родить от него ребенка. Любовь причиняла ему больше страданий, чем жажда. Он подумывал о взломе дверей, о похищении, о постройке новой, вместительной супружеской могилы. И тогда к нему возвращались приступы лихорадки.
Ребенок же спокойно зрел во чреве леди Ванды. Однажды вечером мисс Уилкинсон услышала стоны своей госпожи — и обнаружила ее бледной, в совершенном отчаянии. Дотронувшись до живота, покрытого атласной тканью, леди Ванда твердила:
— Он совсем как отец, совсем как отец.
Дуггу Ван, ожидавший смерти, смерти вампира (что, по объяснимым причинам, сильно его расстраивало), все же питал слабенькую надежду на то, что его сын — такой же ловкий и сметливый, как и он сам, — поможет ему встретиться однажды со своей матерью.
