Гарусов изложил диссертацию хорошим языком, складно, а главное, кратко: ухитрился даже сэкономить пять минут из двадцати отведенных, чем очень расположил к себе членов ученого совета. На вопросы отвечал ясно и толково, так что произвел на всех очень хорошее впечатление. Только в заключительном слове выкинул неожиданный номер: поблагодарил своего научного руководителя, Марину Борисовну Крицкую. Этот небольшой комический эпизод оживил постную атмосферу. Все засмеялись, и один из членов совета ехидно спросил: «Мы только что слушали вашего научного руководителя, кажется, его звали иначе, и он был мужчиной?» Гарусов не растерялся, попросил извинения у профессора Темина, сказал, что многое почерпнул из его ценных указаний (на самом деле указание было одно: закрыть форточку), но настаивал, что фактически его научным руководителем была Марина Борисовна, идеи которой и были развиты в диссертации. Марина Борисовна слабо пискнула: «Не верьте ему!», но ее слова были встречены смехом собрания.
Ученый совет, размягченный неожиданным дивертисментом, проголосовал хорошо и дружно: двадцать «за» один «против» (в одном «против» сразу заподозрили профессора Темина, и несправедливо: «против» голосовал один доцент, которого Гарусов, еще студентом, раздражал своей несоразмерной росту солидностью). Марина Борисовна сияла так, словно она только что в муках родила Гарусова.
После защиты они зашли на кафедру и еще раз, напоследок, посидели за двуединым столом, где столько было переговорено, переспорено, сделано и переделано.
— Ну вот, Толя, вы и кандидат... Поздравляю вас еще раз, дайте руку.
Гарусов взял ее руку, чуть изогнутую, как бы для поцелуя, но поцеловать не догадался.
— Хоть сегодня-то вы счастливы?
Гарусов с трудом вышел из глубины и сказал:
— Марина Борисовна, я хорошо понимаю: моя кандидатская степень — в общем, то же, что и Валино высшее образование.
— Не понимаю.
— Очень просто. Если бы я был честный человек, я прямо сказал бы на защите, что диссертация не моя, а ваша.
Марина Борисовна перепугалась:
— Вы с ума сошли! Не смейте и думать так, не то что говорить! Мало ли кто подхватит, сообщит в ВАК...
— Отчего бы ВАКу не узнать правду?
— Правду?! Тут и намека нет на правду! Вы же сами знаете, сколько в диссертации ваших идей...
— Ни одной, — твердо сказал Гарусов. — Если я обманул людей и выдал эту диссертацию за свою, то...
— То что?
— Исключительно из личных соображений. Я не могу уехать из Ленинграда, Вале через год кончать институт.
