— По какой же специальности?
— Инженер-теплотехник. Да-да, не смейся. Конечно, я бы предпочла литературный, но лучше журавль в небе или наоборот, не помню что.
— Ну, и как с учебой?
— Ничего. Только вот задание по высшей математике... Вспомнила про тебя. Ты же великий математик. Ты ведь мне поможешь, а?
— Что за вопрос!
Валя поискала и принесла задание, завалявшееся, видно, в кухонном ящике — от него пахло ванилью. Задачи были не особенно трудные, и Гарусов быстро в них разобрался.
— Вот, послушай, Валя. Здесь просто надо продифференцировать числитель, потом знаменатель...
— Нет-нет. Ты мне лучше не объясняй. Ты просто сделай, напиши, а я потом сама разберусь. У меня еще пеленки не стираны.
Она убежала на кухню, а Гарусов без нее решил все задачи и переписал каждое решение своим четким почерком. Когда он кончил, Валя поцеловала его и сказала:
— Толяша, ты гений.
— Пойдешь за меня замуж? — спросил Гарусов.
Она засмеялась.
— Какой скорый! Одно задание сделал — и сразу замуж.
Это была шутка. Но Гарусов не шутил.
— Я все для тебя сделаю. Ты же знаешь.
— Нет-нет, Толяша. Не торопись. Надо уметь ждать. Ведь я жду, почему ты не можешь? Мы с тобой будем вместе, я в этом уверена, но не сейчас.
— Почему?
— Я слишком серьезно отношусь к браку. Брак — это институт. И потом, я не уверена, что ты сможешь заменить отца моему ребенку. Отец есть отец, хотя бы и болельщик футбола.
— Я...
— И для меня теперь самое главное — учеба. И еще, забыла сказать, я не хочу разрушать твою семью.
Гарусов помрачнел и спросил:
— А если бы я сюда перевелся?
Валя даже в ладоши захлопала:
— Ой, это было бы замечательно! И для моей учебы, и вообще...
За стеной раздались шаги, кто-то шаркал, снимал калоши и бубнил. Валя сразу съежилась и шепнула:
— Свекровь...
Распахнулась дверь, и вошла свекровь — стройная, мстительная старуха с двумя рядами жемчужных зубов. Валя метнулась, как цыпленок перед ястребом:
— Мама, познакомьтесь, это мой школьный товарищ, Толя Гарусов.
— Очень приятно, — сказала свекровь с присвистом, и Гарусову стало страшно за Валю. «Ничего, любимая, я тебе помогу», — подумал он.
Разговор не клеился. Гарусов посидел немного и стал прощаться. Валя вышла проводить его в сени и вдруг вскинула ему на шею тонкие руки, прижалась к нему и заплакала. Этот поцелуй был совсем новый — искренний, мокрый, беспомощный.
Гарусов ехал назад в Воронеж ночным поездом, счастливый и смятенный, и колеса стучали ему: «Люблю». Он увозил с собой новый поцелуй и новую цель.
