Но на возвышении перед камнем он вдруг пошатнулся. Его замутило от запаха свежей человеческой крови. И не просто крови, а крови Николь. Сердце так заболело от отчаяния и горя, что он был рад взойти на гильотину. Раз он ничего не смог сделать, чтобы спасти жену, то единственное, что ему осталось — это умереть вместе с ней…
Голос Жан-Пьера с трудом прорвался сквозь затмившую разум пелену:
— Что с вами, мсье Поль?
Очнувшись, Дюмон дикими глазами уставился на собеседника. Действительно, что это с ним? Похоже, он только что побывал в совершенно другом времени. Но тем не менее это был он, Поль.
Посмотрел вокруг мутноватым от переживаний взглядом. Всё вокруг было как прежде, до этого фантасмагорического путешествия во времени, — тот же старый парк с осыпающейся листвой. Почудилось? Решив разобраться в противоестественных видениях, сердито, будто тот был виноват в его галлюцинациях, потребовал у Жан-Пьера:
— Расскажите мне поподробнее о де Мариньи и его жене.
Панически решая, стоит ли пригласить врача для невесть с чего побелевшего экскурсанта, Жан-Пьер с беспокойством произнес:
— Да я о них знаю немного. На эту тему никаких специальных исследований не проводилось. Всё на уровне легенд. Говорят, что виконт был за границей, когда его земли отошли Республике. Его жена, Николь де Мариньи, оставалась здесь, в шато. Он подготовил ее побег, но она была выдана своей горничной. Де Мариньи мог бы скрыться, но не стал. И погиб вместе с женой. Вот и всё, что я знаю.
Кивнув головой, Поль пошел прочь, сказав сопровождающему, что прогуляется по парку в одиночестве, надеясь обрести спокойствие подальше от этого места. Быстрое движение обычно приносило ему облегчение, но это явно был не тот случай. Он с всё той же угнетающей тяжестью на душе шел довольно долго, пока не вышел на утес, с которого открывался прекрасный вид на пролив.
Присев на выступающий из земли камень, попытался логически обосновать свое непонятное поведение. А может, Николь, Лорен, или как ее там, незаметно что-то ему внушила? Но это было так неправдоподобно, что Дюмон поморщился, недовольный столь недостойной попыткой переложить ответственность за странные видения на непричастного к ним человека. Скорее всего, это просто перенапряжение.
Он слишком много работал в последнее время, стараясь сделать всё заранее, чтобы освободить время для свадьбы и последующего за ней медового месяца. И твердо попытался убедить себя: конечно, это так, ведь больше с ним ничего подобного не происходит.
