Ее спасло только глубокое убеждение, что девушке не пристало самой искать мужской близости. Но с каждым тактом чувственной мелодии это убеждение становилось всё слабее и слабее. Встревожившись, она отшатнулась, пытаясь заглушить это неприличное желание, и понять, что такое с ней приключилось. Не действие ли это коктейля и двух бокалов выпитого вина? Это смятение так явственно проступило на ее лице, что Джеймс вздохнул и выпустил ее из объятий. Произнеся странную фразу:
— Еще рано, а жаль! — повел ее к столику со словами: — Принесли десерт, давай поторопимся, пока не растаяло мороженое. — Коротким кивком поблагодарил официанта, поставившего перед ними серебряные креманки. — Попробуйте, это просто объеденье!
Лорен послушно воткнула серебряную ложечку в торт из мороженого, прослоенный нежнейшей шоколадной помадкой и покрытый толстой шапкой свежего крема, и почувствовала себя совершенно беспомощной. Ею овладела непонятная, сбивающая с толку истома. Ей так хотелось прижаться к Джеймсу, почувствовать его сильные руки и жгучие ласки…
Встряхнувшись, постаралась избавиться от странного, гипнотического состояния. Отпив холодной воды из глубокого стакана толстого голубоватого стекла, немного пришла в себя и решила: надо бежать отсюда. Чем быстрее она вернется домой и забудет этот ужасный вечер и человека, искусно превратившего его в западню, тем лучше. И уж, во всяком случае, выполнит свое намерение и никогда больше столь опасные для ее благоразумия встречи повторять не станет.
В очередной раз приняв мудрое решение, заставила себя сосредоточиться на вкусе торта, а не на сидевшем так близко мужчине, и с удовольствием доела свою порцию. Десерт был очень вкусен, и она с благодарностью улыбнулась подошедшему к ним официанту, предложившему кофе.
— Спасибо! — она вежливо кивнула, и тот неслышными, какими-то скользящими шагами уплыл выполнять заказ.
Вечер подходил к концу, а Джеймс так и не сказал ей, о чем он так настойчиво хотел с ней поговорить. Не утерпев, Лорен спросила его об этом, и услышала в ответ непонятную фразу:
— А разве мы не поговорили? Я лично для себя уже всё уяснил.
Ничего не поняв из этой небрежной игры словами, она опустила уголки губ и обиженно отвернулась. Граф снисходительно улыбнулся, с нежностью посматривая на свою спутницу. Он так старался не сделать ничего, что могло бы насторожить ее или оттолкнуть, что чувствовал себя как впервые вставший на коньки новичок на слишком скользком льду, каждое неверное движение которого грозило пренеприятным падением.
