Воспользовавшись этим разрешением, Оля нашла для Лизы несколько хороших детских книг. Устроившись в кресле в своей комнате, с удовольствие принялась читать дочке ярко иллюстрированную книжку о хулиганистой Маше и терпеливом медведе. Она чувствовала себя спокойно, как в те далекие времена, когда была уверена в любви мужа. Неужели это и в самом деле было?
Наверно, она поторопилась выйти замуж, ослепленная блеском и напором Глеба. Сердце болезненно сжалось. Неужели она не поняла себя? Может быть, если б она встречалась с Глебом подольше, смогла разобраться в его непостоянной натуре? Сейчас ее любовь как-то растворилась. Сгорела в горниле унижений, боли и предательства? Или она принимала за любовь простую увлеченность?
Мысли потихоньку перескочили на Виталия. Его мрачные глаза сказали ей о многом: он до сих пор ее не забыл. Только все это напрасно. Он женат, и, как порядочный человек, никогда не оставит жену. А Василиса слишком любит его, чтобы уйти первой. И это правильно. Ни к чему разрушать семью только из-за того, что когда-то кто-то выбрал не того человека.
Свернувшись калачиком на ее коленях, уставшая от сумбурного дня Лиза как-то незаметно заснула. Оля переложила ее на диванчик, подставила стул, чтобы дочка не упала во сне, и еще долго сидела, позволяя мыслям вяло шевелиться в голове.
В это время Борис, привычно развалясь в широком дедовом кресле, иронично выговаривал:
– Ты, дед, все-таки настоящий иезуит! Я всякого от тебя ожидал, но увидеть в нашем доме Ольгу, это перебор! Чего ты добиваешься? Хочешь свести ее с Виталием?
Иван Ярославович брезгливо поморщился.
– Опять ты проводишь некорректные сравнения. Ну, какой из меня иезуит? Подшефные Игнатия Лойолы во благо своего ордена никакими средствами не гнушались. А я никогда в сомнительные авантюры не ввязывался. Вот посмотри, кто из вас счастлив? Никто.
Борис с ним не согласился.
– Василиса счастлива, дед. Она же любит Виталия.
– Возможно. Или считает, что любит. Я вот уверен, что любовь должна быть взаимной. Любовь-одиночка то же, что игра в свои ворота, сплошное огорчение. И если появилась возможность немного подтолкнуть судьбу, то грех такую возможность упускать. И, вообще, ты-то чем недоволен?
– Я-то доволен. Но вот как на это посмотрит Василиса, если узнает?
– Ты правильно употребил союз «если». Зачем ей об этом узнавать? А если и узнает, ты тут ни при чем. И вообще знать не знал, ведать не ведал. Можешь сказать, что это мой старческий каприз. Проявление маразма, так сказать.
