– Что-то я в наших мусульманках никакой покорности не замечал. Уж скорее наоборот.
– А в России в любой религии женщины у руля. Климат, наверное, такой.
Виталий захлопнул журнал.
– Ладно, согласен с тобой. Спать пошли!
Он ее нежно поцеловал, и Ася всем телом приникла к нему. И тут, поражая ее, в голове возникла ужаснувшая ее мысль: а как бы ее целовал Борис? Страстно или нежно? Наверняка страстно. Ее женская интуиция подсказывала ей, что, несмотря на нарочитое равнодушие, она ему далеко не безразлична.
Она не думала, что холостякует он из-за нее. Он недаром намекнул, что не женится из-за слишком больших возможностей. Ему не понять, что брак далеко не одна постель, хотя для мужчин, это, наверное, очень важно, но, в первую очередь, нежность, доверие и то неуловимо-радостное чувство, которое испытываешь только рядом с любимым. А постельные восторги слишком преувеличены, особенно для женщин. Во всяком случае, ей их испытать ни разу не доводилось, хотя Виталий внимательный и ласковый любовник.
В воскресенье был день города. Парк культуры и отдыха, разукрашенный праздничными транспарантами, выглядел куда привлекательнее обычного. Василиса с Виталием бродили по парку, наслаждаясь погожим деньком и поедая мороженое. Настроение у Аси было чудесным. Не так часто ей доводилось куда-то выходить с Виталием. По парку гуляли такие же довольные пары, играла негромкая музыка, и Ася считала, что для счастья ничего больше и не нужно.
Возле колеса обозрения стояла небольшая очередь. Проходя мимо, Виталий предложил:
– Не хочешь посмотреть на город с высоты птичьего полета?
Василиса вспомнила катание с Борисом и почему-то замялась. Виталий, приписав ее заминку боязнью высоты, снисходительно пообещал:
– Не бойся, страшно не будет. Кабинки закрыты.
Он купил билеты, и через пять минут ожидания они зашли в веселую желто-розовую кабинку. С ними зашла молодая пара с ребенком. Едва кабинка оторвалась от земли, малыш прижался носом к стеклу, очарованный высотой.
– Смотри-ка, не боится! Не то, что ты! – голос Виталия снова звучал наставительно, и Василисе впервые захотелось сказать, что она вообще-то ничего не боится. Но она привыкла во всем соглашаться с мужем и только кивнула головой.
– Да, он герой!
И снова ей на ум пришел Борис, который не считал ее трусливой дурочкой. А кем же он ее считал? Ну, сначала хамкой, наверное. Хотя после ее выступления в больнице он имел на это некоторое право. Хотя вынудил на грубость он ее сам. А потом? Потом он хотел проучить ее за грубость, но не получилось. По банальнейшей причине – он влюбился. Хотя и ненадолго. Интересно, как бы ей жилось, если бы она стала женой Бориса? Наверняка ей не пришлось бы жить в таком изматывающем темпе. Обеспеченность и все отсюда вытекающее.
