* * *
Следующие несколько месяцев пролетели довольно занимательно. Самое главное, что ненапряжно и без ненужных мне инцидентов. Я учился, пытался работать, иногда показывался в школе, но сразу же после контрольной делал ноги. Нарываться на неприятности очень не хотелось. И то, что задевать меня перестали, еще ничего не значило. Иногда, люди намного громче молчат, чем кричат.
А потом произошло событие, которого совсем не ожидал — умерла моя бабушка. Она вышла на лестничную площадку, видимо хотела пообщаться с соседками, споткнулась и упала. Думаю, понятно, что с летальным исходом. Анализ произошедшего был неутешительным. Мои мозги, невзирая на ошалелое состояние их владельца, логично заявляли, что так на лестничных площадках не умирают. Вот вы много таких случаев знаете? О многих ли слышали? Вот и я о том же.
Странно, но это совсем не смутило следователя, ведшего это дело. Согласно протоколу, который он оформил сразу же, даже без вызова криминалистов, выходило, что бабуля умерла от естественной причины — старости. А то, что столь необычным способом — так это бывает. Но, стоило мне заикнуться, что такого не может быть, меня самого чуть не сделали убийцей родственницы. А когда подала голос соседка, довольно подружившаяся с моей пожилой родственницей, как ее тут же записали в подельники. Пришлось заткнуться и не нарываться на неожиданные неприятности. В то, что данный представитель органов может их устроить — никто даже и не сомневался. Вот только выводов, напрашивающихся при разглядывании физиономии этого стража порядка, было намного больше, чем хотелось бы.
Прокручивал, правда, перед вызовом милиции в голове еще один вариант. Не сообщать что бабушка умерла, а сказать, что поехала в село. Но, по здравому размышлению, понял, что курсов по скрыванию трупов я не проходил. Да и где вероятность, что смогу так надежно спрятать труп, чтобы его не нашли позже? И не обвинят ли меня самого в преднамеренном убийстве? Это был очень серьезный вопрос.
То, что бабушка Лена была последним родным человеком, совсем не сказалось на моем восприятии ее смерти. Я не плакал, не нервничал, не впадал в ступор. Такое впечатление, что смотрю какой-то фантастический фильм с элементами личного присутствия. Внутри же нарастала злость. Не знаю, кто мной «заинтересовался» и чем это все выльется в дальнейшем, но неприятностей от него я получил уже выше крыши.
Как сложиться моя дальнейшая жизнь — не представляю. Все-таки курсы по юриспруденции одного из университетов, которые просмотрел в он-лайне, помогли очень многое узнать о нашей системе правосудия. Если не вдаваться в подробности, то выходило, что по закону я не имел никаких прав. Нет, в реальности права-то были, вот только реализовать их для сироты, побывавшего в психушке… вряд ли получится. И даже большие деньги сомневаюсь, что помогут. Вот как-то так. И что делать дальше — абсолютно не понятно.
