Неожиданно я поняла, что меня так сильно мучает один вопрос, что я не смогу подождать ни до завтра, ни до вечера, даже ни одной минуты! Секунду я колебалась, думая, как лучше к нему обратиться.
— Эй! — позвала я тихонечко.
Он замедлил шаг.
— Николас!
Он остановился.
— Папа!
Он обернулся.
Теперь его карие с зелёными крапинками глаза не были влажными и грустными, они излучали мягкий, тёплый свет.
— Я тебя слушаю, Джина.
— Папа, — я почувствовала, что краснею до кончиков волос. — Я… я хотела у тебя спросить… А в той жизни, которая была до всего этого, — я обвела больничную палату смущённым взглядом, — у меня был муж?
Его губы тронула странная усмешка. Я могла поклясться, что он улыбался, но уголки его губ не поднимались, а опускались!
— Мы поговорим об этом завтра, — сухо сказал он. — Отдыхай, набирайся сил.
И не успела я открыть рот, как хлопнула входная дверь.
19 августа
Ночью спалось плохо, снилась разная ерунда, отчего я постоянно просыпалась. Поэтому, когда утром Полли зашла в палату, то сразу же отметила мой несвежий вид и помятую физиономию.
— Так нельзя, миссис Джина, — недовольно пробурчала она. — Если встречи с отцом неблагоприятно воздействуют на ваше самочувствие, я буду вынуждена ставить перед главным врачом вопрос о сокращении их количества.
— Нет, только не это! — почти что воскликнула я.
— Я вас прекрасно понимаю, — Полли положила руку на грудь. — Вы каждый день узнаете что-то новое, к вам возвращается память, а вместе с памятью возвращается жизнь. Но… слишком уж вы возбуждаетесь, и весь лечебный режим идёт насмарку. Постарайтесь как-то сдерживать свои эмоции, что ли… Иначе вы так долго не поправитесь. Вам здесь ещё не надоело?
— Надоело, — честно призналась я.
— Тогда тем более, — Полли сцепила руки на животе и внимательно посмотрела мне в глаза. — Послушайте меня, Джина. У вас всё в порядке, жизнь потихонечку налаживается. Вы обрели имя, вас, наконец-то, нашёл отец. Сейчас самое главное — поменьше волноваться. И все! Ещё максимум три недели, необходимые анализы, тесты — и… Вы — свободный человек и вновь сможете вступить в окружающий полноценный мир! Восьмого сентября вы уже навсегда покинете эти стены! Разве это плохо?
— Хорошо, — я в задумчивости потёрла подбородок. — Полли, мне кажется, что число, о котором вы сейчас сказали… Восьмое сентября… Что-то в моей прошлой жизни было связано с этим днём…
— Может быть, какой-нибудь семейный праздник, чей-нибудь день рождения? — высказала предположение сиделка. — Ваш, или вашей мамы, а, может быть, вашего отца?
