Отведя левую руку в сторону, он недвусмысленно потёр подушечками большого и указательного пальцев.
— Ясно, — выдохнула я.
— Ну вот, — по голосу я поняла, что он опять улыбается. — Ты уже вступила со мной в диалог. Я понимаю, сразу всё не делается…
— Чем вы можете доказать, что вы мой отец? — скороговоркой выпалила я, но тут же пожалела об этом.
— А зачем мне что-то доказывать? — тихо ответил он вопросом на вопрос.
— Я сам об этом знаю и, думаю, этого вполне достаточно. Сейчас вот ты узнала и, не сомневаюсь, рано или поздно поверишь…
— Чему я всё-таки должна поверить?
— Тому, что я сейчас расскажу. Может быть, оно прозвучит не слишком правдоподобно, но, к сожалению, больше сказать нечего. Правда — всегда одна.
Меня вновь заколотило, я почувствовала, как закружилась голова. Где-то глубоко, на самом дне моего желудка, от станции отправления тронулся поезд, мерно покачивая вагонами и отстукивая колёсами попадающиеся на стыках стрелки. Состав уходил вдаль, в чёрную, бездонную пустоту, и к последнему вагону были прицеплены мои внутренние органы. Они тянулись за поездом туда, где не имелось пределов и границ. В предчувствии чего-то тяжёлого и неизбежного.
Удивительно, но отец, даже не повернув головы, понял моё состояние.
— Не стоит так нервничать, Джина, — глухо сказал он, и его голос показался мне пустым и бесцветным, как лишённая хлора вода. — Ничего жуткого я тебе рассказывать не собираюсь. Всё это время ты хотела узнать правду, а сейчас такой случай представился. Верно?
Я промолчала. Он, похоже, расценил мой жест, как знак согласия.
— Договорились, — он сделал паузу, и я подумала, что ему тоже нелегко говорить об этом. — Начну с самого необычного. Какой сейчас год?
— Две тысячи второй, — удивилась я.
— Вот именно. А совсем недавно я находился в три тысячи втором…
У меня перехватило дыхание, и невольно открылся рот. Потом первое потрясение прошло, и удивление сменилось гневом. Получается, что этот человек пришёл сюда не за тем, чтобы восстановить цепь потерянных звеньев моей Памяти, а для того, чтобы просто заморочить мне голову!
Только с какой целью?
Очевидно, я шумно засопела, потому что отец сказал:
— Подожди возмущаться, Джина. Согласись, в глубине души ты всё равно хочешь услышать эту историю до конца. Давай, ты меня спокойно выслушаешь, а потом уже будешь делать выводы.
Странно, но теперь я почувствовала, что передо мной — отнюдь не шарлатан. По крайней мере, он знает мой характер и чувствует перепады моего настроения.
