Только я никак не могу вспомнить, ЧТО именно.
Или кто…
Мне кажется, будто я бывала там раньше, возможно, прожила большую часть сознательной жизни. Я хочу ступить на эту тропу, все моё существо подталкивает меня, и мозг подаёт сигнал: «Сделай это и ты не пожалеешь!», и я уже поднимаю ногу…
Но… почему-то этого не делаю. Вторая половина тёмного, высохшего «я» сияет беззубой улыбкой и внимательно смотрит на меня чёрными бездонными провалами. Содрогнувшись от ужасного, пронзительного взгляда, я смущённо опускаю ресницы. И вместо правой ноги шаг, естественно, делает левая.
И всё возвращается на круги своя. Я открываю глаза и вижу, что снова нахожусь в той больничной палате, где впервые ощутила присутствие мерзких муравьев. Сейчас откроется дверь, вбегут люди в белых халатах, схватят меня, бросят на кровать и, как всегда, сделают несколько уколов. И я вновь окунусь в томное, щемящее душу забытьё, имя которому — Вечность.
А потом я приду в себя, но уже не буду помнить всего, что происходило со мной до того, как я потеряла сознание. Жизнь в который раз начнётся с чистого листа. И в душу, в который раз вольётся тягучей патокой липкий, неуёмный страх.
Может быть, именно поэтому я начала писать дневник, который так старательно прячу от людей в белых халатах. Если уж и найдут, то, желательно, чем позже, тем лучше. На сегодняшний день — это моя единственная отдушина, а, возможно, и уникальный ключ к открытию пыльной замочной скважины Памяти.
И вот ещё что.
Когда я начала писать, меня стала преследовать странная навязчивая мысль, будто именно ЭТИ строки я зачем-то пишу к сентябрю…
14 августа
О своей жизни я не помню ничего, кроме этой клиники. Да и о ней у меня довольно смутное представление, ведь из палаты я практически никуда не выхожу. Как я уже упоминала, каждый новый день начинается с девственно чистого, белого листа. Ночь и болевые приступы полностью вымывают те песчинки воспоминаний, которые мне удаётся насобирать за предыдущий день. Почему так происходит, я не знаю. Этот феномен не могут объяснить даже люди в белых халатах.
Очень неудобно всё время писать четыре слова, я прекрасно знаю, что эти люди называются как-то по-другому, но, как именно, я забыла.
День начинается с женщины, которая приносит мне таблетки и порошки, с приклеенной улыбкой и постоянными вздохами отвечая на мои вопросы. Каждый раз они одни и те же — где я и как меня зовут? Заметно, что она уже устала это повторять и порой в её строгих, зелёных в серую крапинку глазах мелькают тени сомнения относительно того, что я спрашиваю об этом искренне.
