Я перешагнул порог спальни и застыл.
Нет… о том, чтобы возвращаться не может быть и речи.
С ненавистью швырнув сумку в самый дальний угол спальни, я повалился на кровать, даже не расправив её, и моментально заснул.
16 августа
Ночью мне что-то снилось, но утром я, сколько не пытался, вспомнить ничего не смог. Осталось только ощущение, будто мне привиделось нечто тяжёлое и скверное.
По-моему, всю ночь кто-то стоял за дверью в тёмной комнате…
От этого я разозлился ещё больше. Было ясно, что за дверью стояла Она, появившись, чтобы в очередной раз разрешить неопределённость наших отношений.
Зачем? Кому сейчас это нужно?
Странно, но голода я не испытывал, к тому же в Доме не было продуктов — всю дорогу сюда я летел, словно ошалелый и не соизволил заехать ни в один магазин. Поэтому вопрос о том, чтобы убить время на приготовление пищи, отпал сам собой.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я решил прогуляться. Дождя на улице не было, хотя и солнца тоже. Небо затянули низкие дымчатые тучи.
«Действительно осень, — подумал я, — хотя до неё ещё целых две недели. Правда, они пролетят незаметно, и наступит первый осенний месяц — сентябрь. А в сентябре у моей Дженни… день рождения».
От этой мысли на душе стало так гадко, что меня даже затошнило. Приближается такой замечательный праздник, но я так подло веду себя в его канун…
«Надо возвращаться, — уныло подумал я. — Рано или поздно всё равно придётся это сделать, так уж лучше сейчас».
Для чего?
Дремавшая до сих пор гордыня так напомнила о себе, что я сжал кулаки от злости.
Разобрав привезённую сумку, я быстро переоделся в спортивный костюм. От прикосновения мягкой шелковистой ткани сразу полегчало.
«Ты не хотел находиться рядом с этим человеком, и ты это сделал, — подумал я. — Ты желал одиночества, и ты его получил».
Отогнав эту мысль, я решительно толкнул входную дверь и вышел на серый, прохладный воздух.
Деревья на равнине уже потеряли свою редкую, тусклую листву. Ветер монотонно насвистывал мелодию уходящего лета и постепенно подводил её к заключительному, осеннему аккорду. Но, как, ни странно, мелодия, не дотянув двух-трёх нот до своего апогея, неизменно возвращалась назад.
«Интересная вещь, — думал я, шагая по бесцветной, высохшей траве. — Природа соблюдает свой ритм и не торопится менять время года. Да, уж если говорить о времени, то оно у каждого — своё».
На душе вновь стало невообразимо мерзко. Я начал проклинать себя за то, как вёл себя вчера и неожиданно вспомнил, как мы с Ней познакомились.
