– Па, – проговорил малыш и заковылял быстрее на своих толстеньких, неуверенных ещё ножках.
Ранальд почувствовал, как сжало горло. В носу подозрительно защипало и почему-то стало плохо видно. Он моргнул и подхватил на руки невесомое тельце, прижал его к себе и поцеловал светлую макушку.
– Сынок, мой сынок, – шептал он непослушными губами, прижимая сына всё крепче.
Тот сделал движение, старясь высвободиться из слишком жёстких объятий, и рыцарь пришёл в себя. Взглянул на стоящую перед ним женщину и шагнул к ней.
– Здравствуй, Лорен, здравствуй, жена, – сказал он, обнимая её. – Спасибо тебе за такой дорогой подарок.
И он поцеловал её. В поцелуе по-прежнему не было любви. Была только благодарность. Боже, как хотелось ей прижаться к его груди, обхватить руками сильную шею и заглянуть в синие глаза близко-близко. Но Лорен хорошо помнила клятву, которую дала себе в ночь накануне их венчания. Никогда, никогда не позволит она мужу увидеть, как глубоко он ранил её сердце.
– Я рада, что ты вернулся, господин мой, – произнесла она уже более спокойным голосом. – Ты нужен замку, нужен своему сыну.
«И ещё ты очень нужен мне, – подумала про себя, – но об этом тебе знать необязательно».
Неловкость первого момента встречи прошла, и можно было говорить более спокойно. Ранальд не хотел выпускать из рук сына, но малыш потянулся к матери. Она взяла его на руки, тихонько сказала что-то мягкое, ласковое, и ребёнок приник к ней, лопоча на своём непонятном языке только ему одному ведомые слова – наверное, высказал своё мнение об отце, которого увидел впервые.
А дальше началась суматоха. Слуги сновали, готовя столы к вечернему пиру – приезд хозяина следовало отметить большим праздником. Молоденькая няня забрала ребёнка из рук хозяйки, и та принялась отдавать распоряжения. Ранальд сел в большое кресло у очага и принял из рук подошедшего слуги чашу с элем. Отхлёбывая из чаши, он с удовольствием смотрел на всё это светопреставление, вызванное его появлением. И всё чаще останавливался взглядом на жене. Лорен изменилась. Стала немного полнее, приобрела большую округлость в груди и бёдрах. Но лицо осунувшееся, как будто усталое, и глаза невесёлые. И какая-то скованность в движениях. Не рада его приезду? В первый раз в голове его возникла мысль, что жена может любить какого-то другого мужчину. Её ведь не спрашивали, когда велели идти под венец. Тот же Эндрю весьма хорош собой – молодец хоть куда. И они знакомы с детства. Очень часто бывают рядом, даже слишком часто, подумалось ему. И от этой мысли почему-то кошки заскребли на душе. Его жена принадлежит только ему одному, и никакой другой мужчина не имеет права прикасаться к ней даже взглядом. Рыцарь нахмурился. Эти мысли удивили даже его самого.
