— Дорогой мой, клянусь, я ничего не знала! Я знала, что они рассержены и обижены, это правда. Возможно, они сочувствовали мне немного в тот первый день, когда мы высадились в Дувре. Но поскольку трон принадлежит нам в равной степени, что бы они ни предпринимали для того, чтобы уменьшить вашу власть, это будет также противоречить и моим интересам. Как вы могли предположить, что я способна действовать вопреки вашим интересам?
— Может быть, это произошло ненамеренно. Но, вероятно, вы написали письмо домой, в котором жаловались на некоторые вещи. Ваш отец, который, как мне казалось, был моим великодушным другом, прислал мне письмо, в котором задает совершенно недопустимые вопросы касательно моей личной жизни. — Эдуард заерзал в кресле, освобождаясь от ее объятий. — Мне надоела ваша детская ревность, когда вам все время кажется, что к вам относятся с пренебрежением, хотя ничего подобного нет.
Изабелла вскочила на ноги. Ей едва удалось сдержаться и не ударить его.
— Вы не имеете права говорить со мной, как с ребенком! — воскликнула она. — Разве я — не ваша жена? И уж если на то пошло, то разве мне не на что жаловаться, когда я все время пребываю в одиночестве, а вы все свое время проводите, развлекаясь с Гавестоном?
— И это благодарность за то, что мы с таким рвением продумываем план нашей коронации, чтобы отплатить за то гостеприимство и радушие, которыми наслаждались во Франции…
Но Изабелла резко прервала его оправдательную речь:
— Отдав ему половину подарков, сделанных вам моим отцом! Все ваши бароны возмущены, даже Маргарита была шокирована вашим поступком!
Как бы ни был Эдуард околдован Гавестоном, он понимал, что его неразумная щедрость по отношению к нему никак не могла быть оправдана. Вздыхая, он поднялся с кресла и, обняв за плечи, повернул ее рассерженное лицо к себе.
— Дорогая, простите, я не смел так разговаривать с вами, — извинился он с такой теплотой и нежностью, которая заставляла всех его личных слуг обожать его. — Но, говоря по правде, я действительно очень тревожусь. — Он снова прошел к окну. — Завтра утром они опять собирают совет, предъявят мне проклятый ультиматум, и мне придется дать им ответ.
Пугающая перспектива развертывающихся событий заставила Изабеллу позабыть о своих собственных переживаниях.
— Но как они смогут не допустить коронации, если до начала процессии осталось всего несколько часов?
— Вот в этом-то и заключается их хитрый расчет. Ставят меня в безвыходное положение, зная, что у меня в запасе нет времени. Очевидно, это идея Пемброка. Хотя он и не такой воинственный, как другие, но умнее их всех вместе взятых.
