Если проснувшись, американский дяденька обнаружит, что его ещё даже не начинали стричь, он разворчится в полную силу – тут уж сомневаться не приходится.
Поразмыслив как следует на эту тему, Паддингтон наконец принял решение. Аккуратно, чтобы не разбудить спящего, он обмотал ему шею простынёй и снял с крючка электрическую машинку, висевшую наготове.
Несколько раз чиркнув ею в воздухе для тренировки – чтобы привыкнуть к тому, как она немножко щекочет лапу, – Паддингтон аккуратно приложил машинку к дяденькиному затылку и сделал широкий, плавный жест – он раньше не раз видел, что именно так поступает мистер Слуп.
Нельзя сказать, чтобы первая попытка оказалась очень удачной. Машинка срезала куда больше, чем он предполагал, и на затылке сбоку появилась длинная белая дорожка. Проведя по затылку с другой стороны, медвежонок, наоборот, срезал куда меньше, чем рассчитывал, и пришлось убить несколько минут на то, чтобы подравнять обе стороны до одного уровня, – при этом приходилось ещё всё время оглядываться на дверь: а вдруг мистер Слуп вернётся раньше, чем он успеет поправить свой недочёт.
Так и вышло, что следующие несколько минут Паддингтон смотрел в окно чуть ли не чаще, чем себе под лапы. Когда он наконец повнимательнее вгляделся в клиента, по-прежнему похрапывавшего в кресле, у него чуть глаза не вылезли на лоб от удивления.
А потом машинка выпала у него из лапы, и он так и прирос к месту, вылупившись на дяденькину голову. До начала стрижки на голове целой копной росли густые тёмные волосы; теперь же, если не считать нескольких прядок возле ушей и ближе к шее, голова была практически лысой.
А самое удивительное, что произошло это всё в мгновение ока, ведь ещё секунду назад волосы были на месте, в этом не могло быть никаких сомнений.
Происшествие было в высшей степени загадочное; Паддингтон с понурым видом уселся на свой чемодан и крепко задумался. Он уже начинал жалеть, что не попросил своё жалованье вперёд, потому что чем больше он размышлял о сложившемся положении, тем слабее ему верилось, что мистер Слуп заплатит ему хотя бы за один день, не говоря уже о целой неделе.
И вот тут-то, сидя на чемодане, он внезапно углядел на полке у себя над головой примечательный флакончик. Флакончик был довольно вместительный, и на нём красовалась этикетка, изображавшая нескольких дяденек с роскошными, блестящими, чёрными волосами. Но Паддингтона заинтересовала не столько картинка, сколько крупная красная надпись под ней, которая гласила:
